- Мы не торопились кого-либо обвинить, - продолжал Мордаунт, когда я указал ему на это. - И ваш отец возглавил поиски тайного предателя. Его негодование и возмущение были беспредельны. Однако оказалось, что они были лицемерием; в конце концов мы получили документы, правительственные документы, которые не оставляли ни малейшего сомнения, что предал нас ваш отец. Когда в начале тысяча шестьсот шестидесятого года ему представили эти доказательства, он бежал за границу.
- Так, значит, дело осталось нерешенным? - сказал я. - Ему ведь не дали возможности опровергнуть обвинения надлежащим образом.
- У него была бы такая возможность, останься он в Англии, - ответил Мордаунт, нахмурясь, так как уловил недоверие в моем голосе. - Но документы, мне кажется, были неопровержимы. Несколько писем, зашифрованных способом, которым пользовался только он; записи о встречах с высокопоставленными людьми в правительстве, записи разговоров, содержавшие сведения, известные только ему. Расписки в получении денег...
- Нет! - чуть не закричал я. - Этому я не поверю! Вы говорите мне, вы смеете утверждать, будто мой отец продавал друзей за деньги?
- Я говорю вам о том, что есть, о том, что очевидно, - сурово сказал Мордаунт, и я понял, что преступил границы дозволенного. Теперь его расположение ко мне повисло на волоске, и я поспешил принести извинения в моей неучтивости.
- Значит, главные обвинения против него исходили от правительства? И вы им поверили?
- Не от правительства, а из правительственных документов. Шпионы были не только у Джона Турлоу.
- А вам не пришло в голову, что эти документы вам могли подбросить нарочно? Чтобы перстом обвинения указать на невинного и посеять раздор?
- Разумеется, пришло, - сказал он раздраженно, и я понял, что надоел ему. - Мы были очень осторожны. И если вы не верите мне, то побывайте у других людей, с которыми он был связан, и они честно вам скажут то, что знают.
- Я так и сделаю. Где мне искать этих людей?
Лорд Мордаунт одарил меня неодобрительным взглядом.
- Да, вам требуется помощь! В Лондоне, юноша. А вернее, в это время года в Танбридж-Уэлсе, где они интригуют ради теплых мест, как и все остальные.
- А можно мне снова побывать у вас?
- Нет. Более того, я не хочу, чтобы стало известно, что вы приходили сюда; это все еще очень щекотливое дело, о котором люди вспоминают с горечью. Я не желаю, чтобы стало известно, что я поспособствовал вам разбередить старые раны, о которых лучше забыть. Я говорил с вами сегодня только в память о том, каким мне казался ваш отец. И я хочу кое-чего взамен.
