Ночью меня разбудил звонок. Я бросил взгляд на часы —половина второго. Схватив мобильный, я зарылся под одеяло, чтобы не переполошить весь дом. Звонила Кэрол. Я едва сдержал реплику в стиле «какого дьявола?!». Она, естественно, извинилась и сказала, что наконец закончила. Судя по взбудораженному голосу, ее саму эта весть обрадовала бесконечно. Сейчас она возвращалась из Чикаго и хотела бы показать то, что везет не-за-ме-дли-тель-но. Я спросил, знает ли она, который час. Прости, ответила она, но мне плевать. Я не взяла с тебя ни копейки и всю неделю моталась черт знает где, встречалась черт знает с кем, спала по четыре часа, жрала что придется —и все это только ради того, чтобы успеть побыстрее. Так что будь добр, кинь свою задницу в джинсы и вези ее в ресторан. Жду. Она бросила трубку. Вау, подумалось мне. Такого творческого напора я от нее не ожидал. Осталось одеться и на цыпочках выбраться из дома. Кроссовки я одел уже на крыльце. Но перед тем заглянул к Трэвису и взял на тумбочке ключи от машины. Было прохладно. Я старался не шуметь. Завел и тронулся на первой передаче, не включая фар. Почти как ворюга, с тою только разницей, что они рвут провода, подключая их нарямую, в обход замка зажигания, а у меня были ключи. Отъехав на безопасное расстояние, я включил свет и магнитолу. Дорога была пустынной. Раз или два за все время езды мне попадались фуры дальнобойщиков. Сон, как корова слизала, видимо, это от ночного воздуха. На парковке перед рестораном стоял ее жук с включенными фарами. Она курила снаружи, облокотившись задницей на капот. Увидев меня, бросила сигарету, сняла с крыши сумку ноутбука и потопала к дверям. Мы встретились на крыльце. Она плохо выглядела. Вся помятая, с немытой головой. Но по настроению я понял, что ей и вправду плевать. Еще стало ясно, что секса не будет. Я почувствовал это нутром. Когда мы вошли, и я включил свет, она уселась за ближайший стол, открыла свой пошарпанный лэптоп и повернула его ко мне. Я увидел большой зал ресторана, в котором мы сейчас находились. На окнах были пастельного цвета гардины с позументами. С настенных вазонов свисали папоротники. Я также заметил несколько напольных пальм. Светлые однотонные скатерти покрывали столы. В центре каждого стояла фарфоровая ваза с цветами и каким-то белым предметом над ними. Что это, спросил я, указав пальцем. Подставка для свечи, ответила она. Я нарыла ее в Гонконге. Удобно. Крепится в вазон, не портит вид и отлично собирает воск, так что цветы не пострадают. Кстати,это гардении, самые теневыносливые цветы в мире. Я помолчал, еще раз рассматривая всю картину целиком. Выглядело неплохо. Мило, в выдержанном тоне. Подожди, сказал я, а в чем фишка? Она ожидала моего вопроса. Улыбнулась и широким жестом победоносно хлопнула по клавише. На следующей картинке все было то же самое, но изменился ракурс. Камеру какбудто подняли немного вверх, и я увидел небо, нарисованное на потолке. Во всю ширину и длину. То есть, произнес я, ты предлагаешь разрисовать потолок. Или поклеить фотообои. Она скорчила гримасу пренебрежения,вернее, откровенной гадливости. И это все? —простонала она.—Все, на что тебя хватает? Кэрол с отвращением покачала головой перед тем,как снова нажать клавишу. Я увидел скан, сделанный с руководства по эксплуатации проектора. Имэджин 2000, гордо прокомментировала Кэрол. Сейчас она была похожа на коммивояжера, готового втюхать мне новый супер-пупер миксер. Она порывисто вскочила и бодро прошагала к подсобке. Остановилась в зоне кресел, как вкопанная. Вскинула руку в джинсовом пиджаке, указывая на стену: его можно поставить здесь, над камином, или подвесить под потолком. Можно замаскировать под что угодно. Все, что необходимо —это маленькая дырка для объектива. Работает под любым углом и покроет всю площадь до самого входа. Поэтому я затемнила самую верхнюю часть окон. Я обратил внимание на симпатичные каскадные панели над гардинами. И мы будем показывать небо на потолке с помощью проектора? —спросил я. Она шумно выдохнула, картинно опуская руки перед фактом моего окончательного и неизлечимого дебилизма. На самом деле, я просто пытался понять, что же, черт побери, она имеет ввиду. Кэрол опустилась в одно из кресел. Голова ее поникла. Мне пришлось пересечь зал и присесть рядом с ней. Прости, я просто хочу понять. Она снова покачала головой. Потом подняла на меня свой взгляд, как смотрят на больного ребенка. С жалостью и сочувствием. Это не просто фильм, сказал она почти шепотом. Это настоящее небо Глазго. Или Будапешта. Или Мадрида. Я нашла людей во всех шести столицах, и они сняли для меня суточные панорамы почти бесплатно. А еще, если ты сможешь со временем обеспечить хороший интернет, можно будеть выводить на потолок небо или городские панорамы онлайн. Понимаешь? В прямом эфире. Такого нет нигде. Ни у кого. Я посмотрел в ее большие, грустные глаза. И тут до меня дошло. Я вдруг в одночасье, как будто микровзрывом в мозгу, элитарной метафорой инсульта, понял всю красоту ее идеи. Ужинать под настоящим небом Цюриха. Я был в ауте. Прости, сказала она, не глядя на меня, я устала. Я хочу спать.
