И все-таки она хорошая! | страница 76
А. А. Шахматов
Последний довод поддерживался особенно ретиво. Это был прямой вздор; изменение письма — вовсе не изменение языка. Письмо — одежда, мундир языка. Говорят: рукава очень длинны, надо бы подрезать!…И в ответ — вопль: не позволим рубить руки!
Ремесленники из Житомира писали в своем письме: «Реформа касается внешности, правописания, а не живого языка, который реформируется временем и обществом, а не комиссией»… Фортунатов подчеркнул это место в письме и с особым удовольствием доложил о нем орфографической подкомиссии. Прочесть целиком это послание житомирцев он не смог. Из-за резкости выражений, писал Фортунатов, оно «не могло быть доложено мною в полном виде» даже членам подкомиссии.
Предложения подкомиссии были глубоко продуманны, дельны, практичны. Почти все они имели фонемный характер. (В Комиссии участвовал и создатель фонологии И. А. Бодуэн де Куртене.) Все они были направлены против мертвых традиционных написаний. «Желательно, — говорил Фортунатов, — освободить русское правописание от всех тех орфографических правил, которые не основываются на фактах, существующих в языке».
Но от первоначального, последовательного плана пришлось не раз отступить. Ф. Е. Корш, участник комиссии, блестящий ученый-языковед, сторонник решительного облегчения русского письма, говорил, что положение подкомиссии можно обрисовать пословицей: и хочется, и колется, и маменька не велит… Маменька, и правда, не велела. Когда предложения ученых были вполне обдуманы и готовы, президент Академии великий князь Константин приказал все положить под сукно: верхи царской России сочли «орфографическую смуту» нежелательной.
Только после Великой Октябрьской социалистической революции труд Фортунатова, Шахматова и их помощников получил признание и стал всеобщим орфографическим законом.
До введения этого закона орфография у нас была традиционной — но сквозь традиционность пробивался, еле брезжил фонемный принцип письма. А после введения нового правописания, у нас письмо фонемное — но с некоторыми, не всегда обоснованными остатками традиционности.
Иногда эти остатки стихийно уничтожаются. Практика письма постепенно заставляет их отменять. Например, писали: пловучий. Фонема в корне — А; вовсе не О; это видно по словам плавать, вплавь (где гласная фонема — под ударением, в своем основном виде). Она проявилась и при образовании сокращенных слов:
