Мелман фыркнул, потом сказал:
— Вопрос в том, что для вас действительно важно.
— Это точно.
Он пнул подушку на середину комнаты.
— Присаживайтесь, — сказал он.
— Я постою.
Мелман пожал плечами.
— Ладно, — сказал он и тихо забормотал.
Я ждал. Спустя какое-то время, все еще приглушенно бормоча, Мелман подошел к черному занавесу. Одним быстрым движением отодвинул его, и я посмотрел туда.
Мне открылась картина с каббалистическим Древом Жизни[27], представляющая десять сефир в некоторых из их келипотических аспектов. Выполнена она была замечательно, и ощущение чего-то знакомого, которое поразило меня, пока я ее разглядывал, не утихало. Это была не стандартная поделка из какого-нибудь магазина, специализирующегося на подобных вещах, а, похоже, вполне оригинальная картина. Хотя по стилю она не походила ни на одну из работ, висящих в соседней комнате. И все же она была мне знакома.
Чем больше я в нее всматривался, тем меньше у меня оставалось сомнений: я был уверен — нарисована она той же рукой, что рисовала Козыри, которые я нашел у Джулии.
Мелман в это время продолжал свои завывания.
— Ваша работа? — спросил я его.
Мелман мне не ответил. Вместо этого он подошел и показал на третью сефирот, ту, которую называют Бинах. Я посмотрел на нее. Кажется, она изображала мага перед черным алтарем и…
Нет! Я не мог в это поверить. Не может…
Я почувствовал контакт с фигурой. Это уже был не символ. Маг был реален, он вызывал меня. Вот, еще больше расплывшись, он обрел три измерения. Комната вокруг меня стала таять. Я был почти…
Там.
Это было сумеречный уголок — небольшая прогалина в корявом лесу. Отливающий кровью свет стекал на плиту, которая лежала передо мной. Маг — с лицом, скрытым капюшоном и тенью, — орудовал на камне какими-то предметами, руки его двигались слишком быстро, чтобы я мог уследить какими. Откуда-то все еще слышалось слабое песнопение.
Под конец маг взял в правую руку один из предметов и поднял. Это был черный кинжал из обсидиана[28]. Левую руку он положил на алтарь и смел все остальное на землю.
Только теперь он посмотрел на меня.
— Иди сюда, — сказал он.
Я улыбнулся глупой простоте его требования. Но затем почувствовал, как ноги сами, против желания, выполняют приказ, и понял, что в этих сумерках на меня наложили заклятие.
Я мысленно поблагодарил одного из своих дядюшек, который обитал в самом отдаленном из доступных воображению мест, и заговорил на тари, сплетая собственное заклинание.
