— Доброе утро, Игорь Дмитриевич, это Красовский. Вам еще нужна моя статья про Александрова?
— Что-то долго ты ее пишешь, дорогой, — отозвался на другом конце провода главред.
— Что поделаешь, крепкий орешек попался, — потирая ноющую челюсть, ответил Красовский. — Но я его расколю. Поэтому прошу еще одну неделю. Хочу слетать на родину Александрова в Усть-Каменогорск.
— Издалека заходишь, Егор, — журналист уловил в голосе начальника нотки сомнения. — У тебя там кто-то есть?
— Рассчитываю на журналистскую солидарность, — честно ответил журналист.
— Это не всегда помогает. Сделаем вот что. У меня в местной газете «Рудный Алтай» работает один хороший знакомый — Андрей Ковригин. Ты езжай в аэропорт за билетом, а я позвоню ему и попрошу свести тебя с кем-то из тамошних журналистов, пишущих про спорт.
Спустя два часа, купив билет и ожидая посадки в аэропорту, Красовский снова позвонил главреду. Тот как будто ждал этого звонка — сразу поднял трубку и сообщил:
— Все нормально, обо всем договорился. Андрей сведет тебя с твоим коллегой — журналистом Ильей Кустаревым. Правда, как вы с ним поладите, это уже твоя забота. Но я тебе советую действовать осторожно: про то, что ты приехал нарыть на Александрова компромат Кустареву лучше не говорить. Скажи, что хочешь написать нечто вроде панегирика, опровергающего статью в «Советском спорте».
— Спасибо за совет, Игорь Дмитриевич, — поблагодарил Красовский главреда и в этот самый миг услышал объявление о начале посадки на рейс до Усть-Каменогорска.
18 февраля 1977 года, пятница, Москва. Прокуратура и квартира на Брянской улице
Старший следователь московской прокуратуры Мария Кондрашина, прижимая к уху телефонную трубку, внимательно слушала рассказ врача Первой градской больницы, куда вчера вечером была доставлена Анжела Белова:
— У девушки тяжелая черепно-мозговая травма и она до сих пор пребывает в состоянии глубокой комы.
— Что это значит?
— Больная находится в бессознательном состоянии, у нее отсутствуют какие-либо реакции на внешние раздражители.
— Какие прогнозы? — спросила Кондрашина.
— На данный момент делать какие-то выводы еще рано. Глубокая кома — это наиболее опасная разновидность. Поэтому случиться может всякое.
— Но если исходить из оптимистических прогнозов, то сколь долго такое состояние может продлиться?
— Обычно состояние комы длится несколько недель, но бывают случаи, когда она продолжается несколько месяцев или даже лет. В нашем случае давать какие-либо прогнозы еще рано — слишком мало времени прошло.
