- Триста лет назад, - недоверчиво обронил Сэллер.
- Но на Свайле! Они тут до нашего «триста лет назад» еще не доросли.
- Вот и хорошо, - рассеянно кивнул Буревестник, продолжая следить за действиями толстяка. - Если камеры нас не видят, выйдем без лишнего шума.
- Вряд ли, - Эн-Ферро решил, что лучше сразу предупредить. - Я не слишком вникал в схемы и остановил почти все записи, со всех точек наблюдения. Думаю, скоро на центральном посту заметят, что изображение не меняется.
- Смогут включить камеры снова?
- Да, но не сразу. Если сунутся после меня, вырубят всю систему, потребуется перезапуск.
- Значит, время есть, хоть сколько. Все равно лучше, чем мой план отхода.
Лайс не стал спрашивать, какой у него был план. Может быть, вообще никакого.
Сэл порылся в карманах, вынул что-то похожее на миниобъектив и надел поверх закрывающего пустую глазницу пластыря. Скорее всего, просто автоматически, чтобы чем-то себя занять.
- Рина игрушка? - узнал кард. - Работает?
- Еще и как.
Для Эн-Ферро это была лучшая похвала. Сыном он гордился, в чем-то даже завидовал наследнику. Его бы сюда, и можно было бы забыть обо всех камерах и детекторах.
- Наши дети умнее, талантливее и сильнее нас, - как будто прочел его мысли Сэл. - Так и должно быть. Но им не стоит повторять наш путь.
Насосы практически очистили капсулу от криогеля, и Буревестник, спрятавшись под маской отрешенности, смотрел на худенькое обнаженное тело сына.
- Кислородную маску и одеяла, - скомандовал Лайс оцепеневшей женщине.
- Тут... Тут нет одеял, - произнесла она.
Доноров вынимают из контейнеров лишь с одной целью, никому не приходит в голову отогревать их после заморозки.
- Снимайте халат! И несите баллон и маску, - Эн-Ферро взял руководство процессом на себя. - Открывайте! - велел он толстяку. - Пора.
Тот не спорил.
Но одновременно со щелчком замка капсулы завыла сирена.
- Началось, - мрачно возвестил кард. - Лар на лестнице, выиграет еще немного времени. Но нужно поторопиться.
8
При всем желании сосредоточиться у Сэла не получалось. Он рассеянно выслушал рассказ друга, мысленно посмеялся над собственной «изобретательностью» - но эмоции были какими-то заторможенными. И когда уши заложило от рева сирены, мысли были лишь об одном: как там малыш. Лайсу он доверял и старался не мешать, но стоило Витару шевельнуться, глотнуть воздух и закашляться, и Буревестник, оттолкнув друга, бросился к мальчику.
- Витар, сынок...
Ребенок открыл глаза, скользнул по нему неузнавающим взглядом и снова смежил веки.
