— Не детей, перевертышей поганых! — выкрикнул старик визгливо.
Староста вперил тяжелый взор в старика, сказал сурово:
— Сеч, ты стар и мудр, но и ты не всеведущ, можешь ошибаться.
Толпа заволновалась, послышались недовольные шепотки. Кто-то, невидимый за спинами, выкрикнул:
— Может и он, а может и ты!
Усатый покачал головой, сказал тяжело:
— За свои ошибки я ответ держу. Готов ли ответить ты?
— За что ответить? — прокричал тот же голос, но уже не так уверенно.
— Если дети — подкидыши лесные, от них нужно избавиться, и как можно быстрее. Но, если нет? Достаточно ли ты уверен, чтобы своими руками убить несмышленышей? Может не ты, так кто-то другой уверен?
Ответа не последовало. Староста замедленно обвел глазами селян, но всякий тупил очи, отворачивался, не в силах выдержать тяжелого вопрошающего взгляда.
— А если окажется, что ты не прав, и ночью по селу разбегутся злыдни лесные? — проскрипел старик злобно.
Староста ответил сурово:
— Мой выбор — мой ответ. Пока решаю детей не трогать. Подождем, приглядимся. Нечисть лесная себя как-нибудь да выдаст. Вы же двери на ночь запирайте покрепче, да топите пожарче. Демоны, как известно, огня не любят.
— А с этим что? — прогудел грузный мужик с серебристыми висками, указывая на Мычку.
Староста развернулся. Мычка ощутил тяжелый пронизывающий взгляд, но глаз не отвел, наоборот, ответил насколько смог открытым взором. Староста отвернулся, бросил:
— А ничего. — Заметив удивление в глазах селян, поправился: — Пока ничего. То, что парень от бера ушел, причины могут быть разные. Может удачлив не в меру, а может и впрямь лесные жители настолько умелы, что и бера вокруг пальца обведут. В любом случае, пока лихих дел не натворил, потерпим, чай не долго осталось.
Староста замолчал, двинулся в сторону деревни. Мычка заметил, как пробираясь чрез толпу, тот перекинулся с незнакомкой долгим многозначительным взглядом. Но толпа зашевелилась, и оба исчезли из виду, а когда люди разошлись, ни прекрасной девушки, ни мужчины с вислыми усами не оказалось.
Силы ушли. Вновь накатила слабость, заныли натруженные работой мышцы. Пошатываясь, Мычка подошел к реке, зачерпнув воду ладонью, обтер лицо, побрызгал на шею. Мысли гудят, словно в черепе завелся пчелиный рой, сердце стучит с перебоями, то замедляется, так что едва слышно, то бьется учащенно, колотясь о ребра так, что отдается в пятках.
— Что, паря, перетрусил?
Мычка повернул голову. Опираясь на весло, хозяин стоит рядом, глумливо скалит зубы.
