Монотонная работа нагоняет сон, руки приноровились, пальцы, что до того соскальзывали, норовя попасть под нож, двигаются плавней, мягче, не рвут шкурку, столь тонкую, что удивительно, как не расползается от одного лишь прикосновения. Перед внутренним взором вновь встал образ незнакомки, сердце тут же забилось сильнее, а в висках запульсировало. Ведь он так и не узнал имени! Пока руки заняты работой, а под сводом комнаты царит тишина, самое время утончить у хозяина.
Мычка поднял глаза, сказал виновато:
— Я здесь уже третий день, и поработать успел, и похлебки отведать, а имени твоего не знаю.
Хозяин взглянул искоса, с подозрением спросил:
— А зачем тебе мое имя?
От удивления Мычка опешил, пробормотал:
— Но, как же, без имени? Ни позвать, ни обратиться. У нас в деревне всяк всякого знает, по имени зовет.
Хозяин вдруг нахмурился, сказал сурово:
— Имя мое тебе ни к чему. Хоть ты парень и не плохой, но все ж не наш. Сегодня здесь, а завтра в лес сбежишь.
Мычка сморгнул, спросил непонимающе:
— А имя при чем?
— А при том. Сказывают, коли нечисть лесная имя твое узнает, то власть обретет, из деревни выманит, да страшное учинит. Не знаю, врут ли, нет, но уж лучше поберечься, чем после локти кусать.
Мычка всмотрелся в лицо собеседника, пытаясь понять, дурость это, или местные так необычно шутят, но увидел лишь привычную настороженность. Сидящий напротив человек приютил его, пустил на ночь, накормил, но по-прежнему не доверяет, видит в госте не сбившегося с пути, заблудшего парня, а чудовище, нечисть лесную. Желая развеять сомнения, Мычка воскликнул:
— Но ведь это неправда! И я докажу, первый скажу свое имя.
Хозяин замахал руками, так что капельки слизи и чешуя полетели во все стороны, воскликнул:
— Не надо мне твоего имени. До этого как-то обходился, и впредь обойдусь.
— Но почему, почему? — вскричал Мычка, ощущая, как от происходящего голова идет кругом.
Глядя в наполненные недоумением и обидой глаза гостя, хозяин поморщился, забарабанил пальцами по столу, но, не выдержав вопрошающего взгляда, отвернулся, сказал с раздражением:
— Ты, я вижу, парень не плохой, зла в тебе нет, разве глупость. Только, вы живете по своим правилам, мы — по своим. Я не знаю, сколько из сказанного о твоих соплеменниках правда, а сколько ложь. Возможно, все что говорят о лесной нечисти — выдумки, страшные сказки, но может быть и наоборот. И я не хочу проверять на своей шкуре и шкуре детей, как все обстоит на самом деле. И без того соседи волком смотрят, что тебя приютил, за спиной шушукаются, разве вслед не плюют. Так что давай договоримся, пока остатки отрабатываешь — ведешь себя тише воды, вопросов не задаешь, нос не в свое дело не суешь. Я тебя за это кормлю, в сарае держу, да местных отваживаю, чтобы не прибили ненароком. А как время выйдет, получишь свои пожитки и уйдешь, как пришел — тихо. — Заметив, что Мычка уже открыл рот для вопроса, он вдруг грохнул рукой по столу с такой силой, что звякнула посуда на печи, рявкнул: — И не прекословь! Я все сказал.
