Эссен описал круг - с сильным креном, едва не чиркая крылом по волне. Струя оранжевого дыма, к удивлению лейтенанта, вырывалась прямо из воды, точнее, из какого-то мелкого предмета, плавающего рядом с разбитой шлюпкой. Жертва кораблекрушения стояла на банке, и семафорила обеими руками.
«Держись, дядя, помощь близко...»
Когда стрелка альтиметра миновала отметку в 1.200 метров, Эссен выровнял аппарат. На горизонте маячила крошечная белая запятая - словно капелька цинковых белил, упавшая с кисти мариниста.
Парус? У турецких берегов полно рыбацких скорлупок и всякой каботажной мелочи. Но все равно, надо запомнить...
***
Удача окончательно отвернулась от «тридцать седьмой». Милях в семи к норд-весту виднелись слегка откинутые назад мачты гидрокрейсера, вытянутый, приземистый контур миноносца и угрюмая калоша турецкого угольщика. Еще несколько минут, и...
Мотор закашлялся. Эссен пихнул Кобылина локтем и ткнул пальцем за спину, в тарахтящий «Гном». Летнаб обернулся, прислушался; на его физиономии явственно проступила тревога, и в этот момент мотор чихнул, плюнул сизым дымом, и замолчал. Потом снова чихнул, застрелял восемью исправными цилиндрами и заглох окончательно. Стало тихо, только набегающий поток свистел в расчалках.
Лейтенант выругался - «Накаркал с дымами этими, пригодится ему… Вот и пригодилось. Понятливый Кобылин полез в брезентовую сумку, привешенную к внутренней стороне борта. Клацнул металл - наблюдатель откинул ствол громоздкого сигнального пистолета и вставил в казенник картонную гильзу. Эссен потянул штурвал на себя, выводя аппарат на глиссаду. «А тебе, дружище, придется подождать лишний час." - посочувствовал он человеку на разбитой шлюпке. Не беда, море спокойное, как-нибудь дотерпит.
II
Османская Империя.
Провинция Зонгулдак
Где-то на берегу
Следы вели в воду. Баш-чауш свесился с седла и пригляделся: пашеры[2] здесь переправились через ручей. Знали, черви, что погоня пойдет верхами! Глубокий, по грудь коню, мутный поток перегорожен упавшим в воду деревом. Вокруг веток нанесло всякой дряни; течение взбило возле полузатопленных коряг шапку грязно-бурой пены, и вода закручивалась между сучьями мелкими водоворотами. До противоположного берега всего ничего, пара дюжин шагов, но попробуй, преодолей их в седле!
Вот здесь, возле поваленного дерева пашеры вошли в воду и переправились, держась за осклизлые коряги. Как же не хочется лезть туда верхом... Кто знает, сколько там затопленных пней да сучьев? Запросто переломаешь ноги лошадям, а то и брюхо пропорешь - вон какой острый сук торчит из воды!
