И, не дожидаясь ответа, старик отбросил свою клюку и принялся с необычайной ловкостью откалывать неистовые и фантастические коленца. Зрелище было невероятно комичное: согбенный старик подпрыгивал и вертелся, размахивал руками, выкидывал ноги из-под хитона то вправо, то влево, борода его повторяла все повороты тела, а хриплый голос объявлял па одно за другим:
— Шаг Старого Друида, или отрада Юлия Цезаря! Оп!… Танец священной омелы, в просторечии называемый просто па-д'омела!… Вальс змеиных яиц на музыку Плиния… Оп! Оп! Что за линия!… «Ворская», или «Танго Тридцати Гробов»!… Гимн алого пророка! Аллилуйя! Слава пророку!
Старец еще несколько минут продолжал свои неистовые прыжки, потом вдруг резко остановился перед Ворским и без тени улыбки сказал:
— Ладно, хватит болтать. Поговорим серьезно. Мне поручено вручить тебе Божий Камень. Теперь, когда я тебя убедил, ты готов получить товар?
Трое сообщников вконец оторопели. Ворский не знал, что делать, будучи не в силах понять, что это за дурацкая личность.
— Да отстаньте вы от меня! — со злостью вскричал он. — Чего вам надо? Чего вы хотите?
— Как это — чего я хочу? Да я же только что сказал: вручить тебе Божий Камень.
— Но по какому праву? Кто вас уполномочил?
Старый Друид закивал головой.
— А, теперь я понял. Все идет не так, как ты предполагал. Ты ведь явился сюда трепещущий, гордый и счастливый, что сделал свое дело. Ну посуди сам: за тобой — начинка для тридцати гробов, четыре распятые женщины, кораблекрушения, руки по локоть в крови, полные карманы злодейств. Это ведь все не шуточки, и ты ждал торжественного приема с официальной церемонией, звуками фанфар, античным хором, процессией священников, ученых и бардов с дароносицами в руках, человеческих жертвоприношений, — короче, всяких фиглей-миглей, настоящих галльских увеселений! А вместо этого — какой-то дурацкий Старый Друид, который дрыхнет в углу и напрямик предлагает тебе принять товар. Какой провал, судари мои! Но что поделаешь, Ворский! Каждый делает, что может, и в соответствии со средствами, которыми располагает. Я в золоте не купаюсь и уже потратил на тебя, если не считать платы за стирку нескольких белых хитонов, тринадцать франков сорок сантимов, которые отдал за бенгальские свечи, фонтаны пламени и ночное землетрясение.
Внезапно все поняв, Ворский содрогнулся.
— Что такое вы говорите? Как? Это были…
— Ну конечно, это был я! А ты кого бы хотел! Святого Августина? Или ты ожидал божественного вмешательства и решил, что вчера вечером боги послали на остров архангела в белом хитоне, чтобы тот проводил тебя к дубу с дуплом? Право, Ворский, это уж слишком.
