— Корней вчера тут лежал, — пояснил он. — Он из реки выплыл. Когда лежал, крестик был, а когда хоронили, крестика не было. Потеряли. Надо найти, отдать Корнею.
«Оказывается, Корней утонул! — понял Адам. — А вчера всплыл. И вчера же его похоронили. Вот так дела! Митька ищет крестик, чтобы положить в могилу. Украли его, конечно. Хороший был крест, старинный, серебряный. Но как же так! Корней уже в земле… Ты теперь не думаешь, что это я его убил?» написал он тростинкой на мокром песке берега.
— Ты сам сказал, — был простой ответ.
У Адама едва не прорезался голос. Так сильно ему захотелось закричать, что людям нельзя верить вот так сразу, что нельзя быть этаким простаком в жизни, что люди и жизнь… Много здравого, что знал Адам о жизни и людях, захотел он объяснить, но не смог. Всякое знание в нем было онемевшее. А писать про это — и берега бы не хватило. «Пойдем ко мне жить», — написал он.
— Зачем? — спросил Митя.
«Один ты пропадешь. Человеку для жизни много чего надо. Нужны деньги, каждый день нужны».
— Я умею зарабатывать деньги, — ответил Митя. — Я теперь посуду в кафе мою, а раньше раков на дороге продавал. Я знаю на реке места, там раков много. По дороге богатые ездят, они любят раков.
«А ты богатым не хочешь стать?»
— Не хочу. Зачем? Я и так могу раков наесться.
«Да, неплохо бы сейчас раков… — поискал у себя по карманам Адам в надежде найти какую-нибудь конфетку; нашелся орех, да и тот оказался пустым. — Эх, был орех, а теперь свистун».
— Ты деньги потерял? — спросил Митя. — На, — достал он из кармана горсть монет. — У меня еще есть.
Адам, конечно, не взял этих денег. Ему нужны были другие деньги, и он думал о них весь день. «Деньги, проклятые деньги…» Нечего было и надеяться одолжиться у кого-нибудь; все понимали, что дела его плохи, что деньги, ему одолженные, все равно что потерянные. Епинохов ему обещал постоянное место ночного сторожа в музее, но не раньше чем на следующей неделе. Женщины, у которых Адам прежде с легкостью находил кров, стол и постель, как-то очень быстро изгнали его даже из собственной памяти. Место Адама в их жизни заняли другие мужчины. «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда», увидел Адам надпись над входом в шашлычную и подумал, что мудрость сию следовало бы не на фанере написать, а выбить в граните. Адам не выдержал и продал золотое обручальное кольцо. «Петушку пшена купить», — оправдал Адам свой поступок.
Ночью Адам сидел на Старой Могиле при дороге и думал, как же ему все-таки встретиться с духом князя. Соображений по этому поводу было множество, но все они были как множество машин на дороге, которые не задерживали надолго внимание, исчезали, повторялись, вновь исчезали. Требовалось всего одно соображение, единственное, остановившееся в очевидной непреложности. «Но вот попробуй останови его, — думал Адам, глядя на бесконечное, безостановочное, как само время, движение машин на дороге. Дух, agens, движущая сила… Какая сила движет им, почему неспокоен этот дух? Что связывает живых и мертвых? Что нас может свести?»
