Вечерний свет | страница 44

Я не смотрел на солнце и заметил наступление вечера только тогда, когда от удлинявшихся теней повеяло холодом. Мне не было холодно, я отлично чувствовал себя в теплой одежде и ботинках, и вес моего рюкзака с провизией был мне приятен, надо мной замерцали звезды, большие и неподвижные, я уселся в нише ближней скалы, достал мои припасы, поел немного и быстро уснул.

Так прошли и следующие дни. Я шагал через горы и не чувствовал ни скуки, ни усталости, ни страха, меня не удивляло, что я никого не встречаю, мне не хотелось встреч, горы были пустынны. Тихое веянье ветра, движение света по стволу искалеченного дерева прямо передо, мной, паренье хищной птицы вдали — этого мне было довольно.

Я не знал, сколько времени прошло, когда я спустился к предгорьям. Высокие стены отступили, появились лесистые холмы, вдали мне открылась морская бухта. На берегу я увидел, словно через увеличительное стекло, дальний город, в тени кустарника пахал землю крестьянин{57}, невдалеке стоял пастух, опершись на посох, таких пастухов я часто видел в детстве, в горах, над пенящейся водой вздувались паруса и блестела влажная нога тонущего, а на горизонте заходило солнце без лучей.

Но вскоре свет стал мягче. Я спустился ниже, заходящее солнце спряталось за скалами, и море уже скрылось из виду, только один залив, отделенный от всей пучины длинным мысом и дальними горами, был виден на переднем плане и казался спокойным озером, по которому под вечер плывут рыбаки. По небу разлилась та нежная, всепобеждающая синева, которая окружала меня на арене в Падуе, ближе к черте горизонта она постепенно переходила в томительный розовый цвет, там медленно тянулась цепь облаков, озаренных сверху белым светом, на земле мерцали золотые искры между тенями, которые бросали на поляну могучие кроны деревьев{58}. На поляне двумя или тремя группами сидели мужчины и женщины, полунагие или одетые в красные, белые, желтые одежды, в задумчивом, недвижном покое, позади них, слева, возвышался небольшой замок. Я чуял теплый ветер, я слышал шепот, чей-то голос повторял: «Всегда, всегда, всегда…» Быть может, это был мой собственный голос, тишина вошла в мое сердце, я растворился в ней.