Как сердце заглянуть в нее сумело?
Кем вдруг была расколота броня,
которую земное зло надело?
Как я в ночи увидел близость дня
и как завеса с глаз моих слетела?
Каким лучом мой разум осеня,
ко мне явилась радость без предела?..
В тот самый миг, когда он спас меня,
земля в предзимней хмури опустела.
Но, зиму наступавшую гоня
и затопив вселенские пределы,
весна победно песнь свою запела
в тот самый день, когда он спас меня!
ТЕПЕРЬ ВСЕ ЭТО ВОСКРЕСИТЬ В ПОЭМЕ —
как решенье тогда осенило меня, —
ибо годы идут и упрямое время
гасит искры того незабвенного дня!
Как, на ощупь бредя, отыскал я спасенье,
как, блуждая в потемках, я встретился с тем,
что мгновенно рассеяло вечную темь
и очистило разум от яда сомненья.
Ах, как чванилось зло, возвещая конец
миру, жизни и людям с их бренной красою.
Но пришел Человек — и своею косою
он скосил это зло, как божественный жнец.
И, прозрев навсегда, я почувствовал вдруг,
что меня покидают неверье и робость —
повернулся ко мне алой краскою глобус, —
и навеки исчез мой вчерашний недуг…
…Пусть же имя его облетит мирозданье!..
По складам я добрался до истинных слов!..
После робких молитв, после жалких псалмов
торжествующий, солнечный гимн созиданья!
ИТАК, ЗАКОНЧИТЬ ЛЕТОПИСЬ ПОРА НАМ.
Уходит в жизнь из книги наш герой
другим, уже не прежним Безымянным,
что жил в тоске и тешился игрой.
Отныне, слившись со своим народом,
высоких истин он усвоил суть…
И все же я хочу перед уходом
еще раз на минувшее взглянуть.
Финал поэмы был бы крайне мрачен,
когда бы зову грозному не внял
я, кто самоанализом и плачем
служение народу подменял.
Как много их, кому я был подобен,
тех, что в потемках времени бредут,
которым удивительно удобен
на шее приспособленный хомут.
Пастись им легче, зло воспринимая
как неизбежность, как всеобщий рок,
а радости обещанного рая
искать подальше от земных дорог.
Для них масштабом служит слово — «вечно».
(О мыльные, пустые пузыри!)
А с точки зренья вечности, конечно,
все в мире гладко, что ни говори.
Но вот однажды мир гремит железом,
и рушится их призрачный уют.
Куда бежать? Последний путь отрезан.
И небеса грохочут — не поют!
О помощи взывайте — не услышат.
Ужель и небо — заурядный лжец?!
Горит земля, и жаром воздух пышет,
и карточному домику — конец.
Что говорить? Жестокая расплата
за вашу романтическую чушь,
за времени бесстыдную растрату,
за эгоизм обледенелых душ.
Так ваше равновесие нарушив,
ударит жизнь во все колокола,
перевернув, безжалостно разрушив
ваш ирреальный замок из стекла.
О, вас самих сметет поток взъяренный!
