Мрак вдруг шагнул к ней.
Если бы Мирина стояла – то она бы попятилась, а то и убежала. Но она сидела, поэтому могла лишь испуганно взирать на него снизу вверх.
На него и на протянутую ей руку.
– Вставай, – негромко прошелестел его голос.
Наверное, стоило отказаться от помощи. Подняться самой. Но Мирина не могла оторвать взгляда от глаз колдуна. Теперь она понимала, почему его так прозвали. Мрак на дне его зрачков словно пульсировал в такт ее сердцу.
И девушка завороженно вложила ладонь в его руку.
Прохладные сильные пальцы на удивление нежно обхватили ее запястье. Миг – и Мирина уже была на ногах.
– Спа… спасибо, – чуть запинаясь, поблагодарила она.
Мрак продолжал держать ее за руку, и девушка никак не могла сообразить, как же надлежит поступить. Оттолкнуть его? Немыслимо! Такой поступок колдун вполне может счесть за самое настоящее оскорбление. Мирина слишком хорошо помнила судьбу несчастной травницы. Прощать обиды Мрак явно не умел.
Не осмеливалась она и аккуратно высвободить свою руку из его хватки. Поэтому просто стояла и отчаянно мечтала о том, чтобы на тропинке кто-нибудь показался.
Но дом родителей Мирины был крайним на улице. Дальше дорожка упиралась в крутой спуск к озеру. И никто в этот жаркий полдень не торопился прогуляться к воде.
– Ушиблась? – спросил Мрак.
Его пальцы скользнули вверх по руке Мирины, и одновременно с этим ее бросило в жар.
Прикосновение, совершенно невинное и обычное, почему-то породило странную истому внизу живота. Колени девушки затряслись сами собой, будто обратившись в горячий студень. Она, наверное, не удержалась бы на ногах и вновь села в пыль, но колдун продолжал крепко держать ее за запястье, словно опасался, что она сбежит.
И справедливо опасался. Будь ее воля – Мирина бежала бы сейчас так, что только пятки сверкали.
– Немного, – честно призналась она, осознав, что колдун ждет ее ответа.
– Плакала?
Свободной рукой Мрак провел по ее щекам, по которым совсем недавно струились слезы обиды и ревности.
На сей раз Мирина промолчала. Ответ и без того был очевиден. Губы вновь затряслись от обиды на сестру. Ну почему, почему Возгарю приглянулась именно Дарина? А что самое обидное – сама сестра плевать хотела на сына купца.
– Расскажешь почему?
Вопрос прозвучал обманчиво мягко, без малейшего принуждения. Но Мирина вдруг обнаружила, что захлебывается в словах – и новых рыданиях.
Она торопилась, перескакивая с одного на другое. И говорила, говорила. О сестрах – мал мала меньше. О постоянных хлопотах по хозяйству. А самое главное – о Дарине. Такой тонкой и звонкой. И все ей как будто нипочем. Любое поручение матери – в радость. Любая возня с малышней – в счастье. Мирина и не помнила, когда ее сестра хмурилась или печалилась. С раннего утра до позднего вечера звучал в доме ее переливчатый заразительный смех. Уж не тем ли она приглянулась Возгарю?
