И на двоих одна душа | страница 10



В суматохе никто не обратил внимания на то, что Мирина не произнесла ни слова за весь вечер.

Поздней ночью, когда лихорадка вроде как отступила и мать забылась тревожным беспокойным сном прямо в ногах у затихшей в изнеможении Дарины, девушка все-таки набралась смелости взглянуть на сестру. У печи едва-едва теплилась лучина, и в ее неверном слабом пламени тени на полу казались живыми. Они извивались на половицах гигантскими уродливыми змеями, будто пытались преградить Мирине путь. И та в безотчетном ужасе перешагивала их, словно в самом деле верила, что они способны причинить ей вред.

А возможно, так оно и было. Кто знает, на что способен проклятый колдун.

Мирина присела в изголовье топчана. Взяла безвольно лежащую поверх покрывала ладонь Дарины и невольно поразилась тому, насколько невесомой та была. Как будто неведомая болезнь за несколько часов иссушила тело сестры, выпила все внутренние соки, оставив после себя лишь оболочку.

В тот же миг Дарина открыла глаза, и Мирина чуть не вскрикнула от неожиданности и страха. Свет лучины заплясал на дне зрачков девочки, отчего почудилось, что ее глазницы до пределов наполнены свежей алой кровью.

«Прости».

Мирина открыла рот, но голос отказывался служить ей. Она не сомневалась, что болезнь сестры – дело ее рук. Точнее сказать, ее проклятого языка! Нет, не стоило ей соглашаться на предложение колдуна. Тот пообещал, что осенью сваты Возгаря придут за ней, за Мириной. Нет бы ей сразу догадаться, что такое возможно лишь в том случае, если сестра умрет.

«И пусть, – неожиданно зазвучал в голове подлый шепоток, ехидными интонациями так напоминающий голос Мрака. – Какое тебе дело до Дарины? Умрет она – останутся еще четыре сестры. Или осмелишься сказать, будто не роптала на родителей за их желание обзавестись как можно большим количеством детей? Будто не мечтала однажды остаться единственным ребенком в семье?»

Мечтала, но не таким же способом!

Мирина прикусила губу. Сильно, до солоноватого привкуса во рту. Сестра смотрела на нее мертвым, ничего не выражающим взглядом. Не просила, не требовала, не умоляла и не обвиняла. Вряд ли вообще осознавала, где она и что происходит.

«Иди спать, – искушающе продолжил шепот, ядовитой змеей вползая в ее сознание. – Иди. Ляг и представь, какими сладкими будут поцелуи Возгаря, какими крепкими его объятия. А Дарина… Боги дали – боги взяли. Ты ведь прекрасно понимаешь, что, пока она жива, ты всегда будешь в ее тени. Даже если ты откажешься от мечты стать женой Возгаря, даже если смиришься с другим избранником – есть ли разница? Стоит Дарине только взглянуть на твоего избранника, как его сердце в тот же миг окажется плененным. Он не сумеет выбраться из омута ее зеленых глаз. Страшно не то, что ты будешь жить с нелюбимым мужем. Многие так живут. Был бы человек хороший. Страшно то, что он не будет любить тебя. А значит, его будет раздражать любой твой поступок, любое слово и даже молчание. Не жизнь, а вечная мука».