Разговоры в постели | страница 25



Конечно, я не читал его "Марсианский Залет", эм зэ, и не собирался. Ровно так же он не брал в руки богоспасаемый журнал "СМОГ", где я фрилансил и подбирал крошки со стола рекламного отдела. Несмотря на это, наше молчаливое мнение друг о друге оставалось в силе. А вот его жене я, кажется, нравился. Так бывало часто. Это перестало меня удивлять еще лет в девятнадцать.

Так или иначе, я шагал от электрички хрен знает куда, потея в своей парадной футболке под палящим солнцем, сторонясь от пылящих машин, и рассчитывал только на удачу. Удача — и, конечно, ты, мой ангел-хранитель, — пусть и не сразу, а после второго или третьего круга по одинаковым поселковым улочкам, — но привели меня прямо к чугунной калитке со свастиками (я тут же вспомнил, как Смирнов грузил кому-то в телефон про древний арийский символ солнца).

Прислушавшись, я понял, что вечеринка уже в разгаре. Еще прислушавшись, убедился, что звонка никто не слышит. Прошелся вдоль забора, разбежался и прыгнул "ножницами", на лету успев подумать, что мог бы и выёживаться и просто перелезть через арийскую калитку.

Но мы ведь не ищем простых путей, да, мой ангел?

В штанах что-то треснуло — и я приземлился. А приземлившись, тут же сделался объектом всеобщего внимания. В сторонке я постарался не заметить Смирнова. Рядом стояли какие-то тетки, дорого одетые, с бокалами. Одна из них воззрилась на меня, как на марсианина, и отчего-то беспомощно оглянулась. В отличие от остальных гламурных дур, была она одета в обыкновенные джинсы (что мне сразу понравилось) и в винтажный топик с бантиком (что меня немного напрягло). В общем, она выглядела элегантно. Просто и роскошно. Присмотревшись, я заценил и еще кое-что. Ее возраст.

Чтобы не выдать разочарования, я счел нужным улыбнуться ей как можно шире. "Привет", — сказал я бодро. "А вот и я", — хотел я продолжить, но вышло почему-то "А вот и Вы". Так даже лучше, подумал я. Пусть мы будем знакомы.

Я протянул руку первым. Она откликнулась легким боязливым пожатием. И слегка переступила ногами в тесных джинсах. Я снова улыбнулся.

Что-то было не так с ее ладошкой. Я опустил глаза: поперек и вдоль кисти белели давно зажившие шрамики от порезов, а может, хирургические швы. На мгновение самая настоящая жалость кольнула меня в сердце. Почему-то вспомнилось детство (привычным усилием воли я поставил блок и больше об этом не думал). Я поцеловал ее руку и почувствовал, как дрожь пробежала по всему ее телу. А может, по моему, иначе как бы я это почувствовал?