Когда спускалась на землю тьма и Синяя пещера становилась чернее ночи, Большой шаман поднимался с каменного стула. Привыкшие к темноте глаза его быстро находили пищу и воду, оставленную охотниками. Он долго жевал жилистое мясо сохатого, бросая по привычке лучшие куски своему богу.
Насытившись, старик брал в руки свитую из сыромятного ремня веревку.
Из темноты испуганно глядели на него серебряные глаза Великого Нуми-Торума, круглые и холодные.
— Ты обманул мой народ, Великий Нуми, — говорил старик богу и хлестал его по деревянной спине. — Люди приносят в жертву тебе последнее, а ты давно умер, как загнанный олень.
Отдохнув, старый шаман снова принимался бить великого бога предков. В высокой пещере гулко отдавались удары ременной веревки по деревянному телу идола.
— О-хо, — бормотал старик. — Ты погубил нас. Ты сделал манси трусливее ушана и слабее мыши.
Старик быстро уставал, падал и засыпал у ног избитого идола. Но спал он недолго.
Едва занималось утро, Большой шаман садился на вскопанный посреди пещеры камень и сидел так до темноты, безмолвный и неподвижный, как деревянный бог. Позади него стоял Великий Нуми с мертвыми серебряными глазами. В густой тишине попискивали реющие нетопыри и звонко бились о камни тяжелые капли воды.
Днем, когда солнце проникала в пещеру, освещая синие камни свода, приходили люди и приносили Великому Нуми-Торуму мясо, меха и серебро. Одни просили у бога удачливой охоты, другие — толстую красивую жену.
Двадцать раз земля надевала и снимала белую паницу, сильные старились, а слабые умирали, но никто не слышал голоса хозяина Синей пещеры. Большой шаман молчал. Когда-то и он пытался противиться воле богов, но не дело мудрого останавливать ветер. Что он мог сделать? Племенные вожди перестали быть воинами, старейшины не думали о своем роде. Люди давно привыкли к голоду и болезням. Они знали: так жили их отцы и так будут жить дети, бродя по темным сырым лесам, как худые тени умерших. Только в легендах да в песнях старики рассказывали о счастливых и храбрых предках, которые жили в степях, ели каждый день мясо и пили горячую кровь белых лошадей.
Когда приходили на родную землю чужие люди или умирал вождь одного из шести племен, Большой шаман зажигал жертвенный костер. Люди уныло качались над ним, бросали в огонь куски жирного мяса и просили:
