Однажды Андрейка обронил при этом ключ от замка. Дело как будто пустяковое. Но тут пришлось не на шутку забеспокоиться: наступала ночь; а как оставить хлев незапертым?
Наверно, ключ валялся где-нибудь тут, под ногами, но в потемках никак было его не отыскать.
Стали просить у соседей замок до завтра, но у одних вовсе не было, другие уже спали.
— Что же теперь делать-то? — охала мать. — А всё из-за тебя, баловник! Зачем вынул ключ из замка?
— Не вынимал я… Он, наверное, сам выпал.
Искали, искали, нет ключа!
— Сбегай-ка домой, там в шкафу какой-то ключик валяется; может, и подойдет.
Андрейка побежал, отыскал похожий ключик. Стали пробовать не подходит.
Уж если бы вовсе не похож был на потерянный, а то ведь точь-в-точь и не подходит!
— Ох, что делать, что делать? — повторяла мать. — Не оставлять же так, настежь!
— А я останусь, покараулю, — сказал Андрейка.
— Как же ты?
— Да переночую здесь, на дровах.
— А бояться не будешь? — недоверчиво спросила мать.
— Я? Бояться? — ответил Андрейка таким тоном, что она почувствовала к нему уважение.
— Ах ты герой мой! — ласково сказала она. — А всё-таки лучше уж я останусь.
— Нет, нет, нет! — горячо запротестовал Андрейка. — Сколько ребят сторожат сады, огороды! Что я, хуже их? Хочу тут ночевать.
Мать подумала — ее сорванцу такая ночевка только на пользу будет. Пусть привыкает к невзгодам.
— Ну ладно, — сказала она. — Сейчас устрою тебе постель.
И ушла в дом.
Оставшись один, Андрейка почувствовал себя неважно. Хлев при слабом свете фонаря казался совсем не таким, как всегда. Углы тонули в темноте, в стенах обнаружилось столько щелей, а раньше как будто ни одной он не замечал. Паутины такое было множество — откуда только взялась!
Вернулась мать, постлала на дровах.
— Вот и хорошо, — утешала она и себя и сына. — Бояться нечего: какой вор полезет, если услышит, что кто-то здесь спит! Одну ночку поспать можно. Да и не холодно теперь. А завтра отнесешь ключ слесарю. Ну, ложись. Только фонарь не забудь погасить, а то пожар наделаешь.
И ушла.
Опять не по себе стало Андрейке. Но теперь он даже рассердился: что за глупости, в самом деле! Сторожат ведь люди н саду, в лесу, в поле, да еще ночуют в шалашах — и ничего. А он вроде трусит. Стыдно!
— Ну, братец, спокойной ночи! — громко сказал он поросенку и стал раздеваться.
«Братец» встал на задние ножки, выставил свой пятачок и приветливо захрюкал. Андрейка не утерпел, почесал его за ухом.
Наконец Андрейка погасил фонарь и улегся.
