— Он много говорил о нем?
— Да. И еще он сказал, что есть только один путь, как все загладить. И вот здесь я испугалась… Через несколько дней один из коллег вбежал к нам в офис и выпалил: «Макферсон покончил с собой! В Лас-Вегасе!» В газетах писали, что скорее всего из-за долгов. Но я-то понимала, в чем тут дело…
Дикенс взяла чашку в обе ладони, словно желая согреться.
— Вы хотите знать, почему он так поступил? — устало спросила она. — Из-за моего аборта.
Грассо попытался придумать, что здесь можно сказать утешительного, однако за все свои годы он так и не сумел превратиться в хорошую няню. В конце концов, он ученый, а не приходский священник.
— Неисповедимы пути Господни. Наверное, все это часть какого-то великого, непонятного нам плана. Возможно, что ни делается — все к лучшему.
— Как же вы мне надоели со своими штампами, — горько и зло промолвила она. — Меня еще ребенком уверяли, что у Бога есть некий план, что он плетет кружево бытия и что каждый из нас — просто ниточка, а потому нам не дано видеть весь рисунок. Не верю я! Не ве-рю! Что, хотите прочитать мне лекцию про Иова? Да-да, мы тоже знаем Библию! Но я не верю! Бог создал Иова, и именно Бог создал нашу боль и наши муки.
Дикенс нагнулась вперед и заговорила тихо и горячо:
— А если это и впрямь Божественный генплан, то в следующий раз, как станете молиться, передайте ему лично от меня: ох и страшны же дела твои, Господи!
С этими словами она резко встала и быстрым шагом покинула кафе.
Проковыляв всю дорогу до таверны О’Лири, Грассо был на грани изнеможения. Его юный спутник успел заснуть, уронив голову на столешницу. Они поспешили в аэропорт и успели на последний рейс до Вашингтона. По пути в столицу Грассо помолился за душу Сьюзан Дикенс.
Следующим утром Кайл Данем прибыл в кабинет Грассо точно в назначенное время, как заправский ординарец.
— Итак! Что дала наша бостонская разведка? — откинулся Грассо на спинку кресла.
— Патрик Макферсон считал, что должен получить прощение за каждый свой грех! — отрапортовал Данем.
— Верно! А с учетом сведений, полученных от мисс Дикенс, теперь мы знаем, что его преследовал призрак аборта!
Грассо развернул на столе отксеренную копию Десяти заповедей.
— Рядом с «Не убивай» Макферсон написал «М.С.». Полагаю, есть основания считать, что за этими инициалами скрывается Мой Сын!
— Он думал, что совершил убийство, абортировав Моего Сына?!
— Да!
— Но… при чем здесь секретный библейский код?
— Боюсь, этого мы никогда не узнаем. Однако я подозреваю, что ответ кроется в ворохе бумажного серпантина в мусорном ведре Макферсона. Похоже, в какой-то момент он составил диаграмму некоего отрывка — скорее всего ветхозаветного, — которая подсказала ему, что единственный способ получить искупление — это убить самого себя. В Ветхом Завете таких пассажей очень много. Возьмем, к примеру, Исход, главу двадцать первую, стих двенадцатый:
