Спенсер, уже порядочно набравшийся, оказался последним по счету и в пьяном угаре решил во что бы то ни стало добраться до десятки. Вспотевшими ладонями он ухватился за трубки и кивнул мексиканцу.
— Давай, давай, давай! — начала скандировать толпа в такт вращению рукоятки.
Стрелка дошла до единицы. Он улыбнулся и уверенно кивнул. Мексиканец завертел быстрее. Генератор загудел, и тон звука стал постепенно нарастать. Кругом все кричали: «Давай, еще давай!»
Опустив веки, Спенсер буквально чувствовал, как ток поднимается от правой ладони к плечу, идет по груди и спускается в левую руку. Когда он решился открыть глаза, то увидел, что стрелка едва достигла пятерки. К этому времени он уже начинал задыхаться, по лбу струился пот, боль казалась невыносимой, но… Он вновь кивнул.
— Э-ван! Э-ван! Э-ван! — орали друзья, а мексиканец все крутил и крутил ручку, подгоняя стрелку к шестерке. Ладони и предплечья начало сводить судорогой. Спенсер вдруг с беспокойством подумал, что с такими делами короткое замыкание произойдет у него прямо в сердце, однако решимость одержала верх.
Он вновь закрыл глаза и попытался подумать о чем-то другом, а не только об электротоке, мчавшемся сквозь его тело. Впрочем, ничего не вышло, и он снова посмотрел на стрелку. Восемь. Ладони жгло так, словно он положил их на калорифер. И все же он отказывался сдаваться. Сила воли против боли. Улыбка Спенсера превратилась уже в оскал, а мексиканец — этот гнусный палач и мучитель — крутил свою ручку со всей скоростью, на какую был способен.
Стрелка коснулась десятки, и толпа взорвалась ликованием. Вышло! Он сумел! Спенсер тут же захотел выбросить трубки, но пальцы отказались повиноваться. Ток был настолько силен, что перебивал команды, посылаемые головным мозгом. И тогда он запаниковал и принялся орать! Мексиканец испуганно отшатнулся и бросил вертеть генератор. Все затихли. Хриплый, шедший из самого нутра вопль оказался для них полной неожиданностью. Крик насмерть перепуганного человека. Впрочем, тут же выискался некто, нашедший это забавным. Друзья Спенсера плеснули пивом в лицо весельчаку…
Разряд, который он получил от камня, вполне можно сравнить со вторым делением на том древнем индикаторе, прикинул Спенсер.
Постой-ка! Это невозможно! Камни не могут бить током!
Он обеими ладонями стиснул булыжник, словно хотел его раздавить. Цирковой силач и яблоко.
Вновь неожиданный удар, да такой силы, что у Спенсера перехватило дыхание.
