У Куклачёва было много разных кошек. Он готовился к гастролям в Израиль и отдавал кошкам команды на иврите. Кошки не знали иврита. Некоторые из них немножко говорили на идиш, но этого было явно недостаточно. Куклачёв учил Невзорофа ходить на передних лапах, висеть на турнике, прицепившись к нему хвостом, танцевать "семь-сорок", смеяться шуткам Жванецкого, петь под гитару вместе с Нателлой Болтянской песни о холокосте, изображать банковского служащего и разменивать стодолларовые купюры, писать романы Улицкой, играть на скрипке у Спивакова в "Виртуозах Москвы", работать послом Израиля в России, ездить на танке "Меркава", участвовать в палестино-израильских переговорах. Других кошек Куклачёв обучал подобным же вещам. Он бережно обращался со своими питомцами, никогда, как братьев меньших, не бил их по голове, а только травил собаками. Вся труппа Куклачёва уехала в Израиль, а Невзорофа задержали на границе, потому что однажды в обществе страшных мужиков из газеты "Завтра" он выразил симпатии к ХАМАС.
Оставшись без работы, Невзоров думал, чем бы себя занять. И, перебредая от помойки к помойке, заводя дружбу со множеством бездомных кошек, решил организовать кошачье "Эхо Москвы". Программу "Персонально ваш" вела хромая кошка, чем-то напоминавшая Ольгу Бычкову. Программу "Особое мнение" вела милая смазливая кошечка, уставшая от домогательств котов, очень похожая на Ольгу Журавлёву. Программу "Цена победы" и "Цена революции" вёл матёрый котище с обглоданными ушами и облезлым хвостом, знатный боец, похожий на Виталия Дымарского. Программу "Дифирамб" вела глухая кошка, помнящая ещё Сергея Есенина и очень похожая на Ксению Ларину. Программу "Всё так" вёл горбатый когтистый котяра, ничем не напоминавший Наталью Ивановну Басовскую. Они собирались ночью в московском дворе, и едва гасло в домах последнее окно, начинали свои передачи. Они истошно мяукали, непрерывно стенали, шипели, заунывно подпевали, жаловались заокеанским кошкам, что в России жить невозможно. Здесь нет комфортабельных помоек, права кошек постоянно ущемляются силовиками-собаками, несменяемость российской власти приводит к деградации общества. И эта деградация в первую очередь относится к обществу "Мемориал". Они просили заокеанских кошек оказать давление на российскую власть с тем, чтобы она перестала считать "Левада-центр" иностранным агентом и открыла кошкам русского простонародья доступ к элитным университетам Лондона и Америки. От этого жалобного воя жители соседних домов открывали окна и лили на кошек кипяток, серную кислоту, кидали в них горячими утюгами, обдавали нечистотами, выбрасывали на них диваны, старые телевизоры, скелеты, годовые подшивки журнала "Дилетант", старые паровозы, гробницы викингов, а также то, что когда-то было Лесей Рябцевой и стало достоянием светской хроники журнала "Плейбой".
