С какой-то минуты что-то меняется в доме, меняется в избе, начинают светлеть тёмные венцы, светиться погасшие было лица, сиять глаза. Свет ярче, сильнее. И на каком-то переливе вдруг кажется, что вся изба наполняется сверкающим светом. Брёвна становятся золотыми, потолок раздвигается, и ты летишь в эту лазурь вместе с песней. И испытываешь такую сладость, радость, такое упование, в тебя вливаются такие могучие силы, будто песня проточила коридоры в глубокую древность — туда, где мы все зарождались как народ, где были нетоптаные луга, огромные звёзды, где люди изъяснялись друг с другом длинными, наполненными гласными звуками словами.
Песня — божественный дар русского народа. Через песню наш народ соединяется с могучими источниками силы, с источниками таинственных древних знаний. Эти песни и делали нас народом. Песни должны звучать и ныне. Русские предприниматели, которые скопили первый свой капитал и вдруг прониклись национальным сознанием и национальным чувством, жертвуют на храмы, на алтари. И это чудесно. Потому что каждый молитвенник, каждый алтарь поднимает нас ввысь, в фаворскую лазурь. Но, может быть, найдутся русские предприниматели, которые начнут поддерживать хоры, создавать хоры, приносить им свои дарения. Потому что каждый такой хор, возникнув, усиливает нас, создаёт из нас крепкий народ, преодолевает в нас уныние и слабость. Недаром в молодых государствах, которые хотят выстроить своё национальное сознание, поют все: школы, сёла, поют города, проходит огромное количество фестивалей песен. И не какие-нибудь рок-н-роллы или кантри. Песни исконные, древние, народные.
Ещё недавно в Советском Союзе существовали знаменитые хоры: Северный народный хор, Уральский народный хор, Хор донских казаков. И, конечно же, Хор кубанских казаков.
Большинство из этих хоров потускнело, поувяло, их редко слышишь, они перестали быть символами нашей народной песенности. Все, кроме Кубанского казачьего народного, который возродил великий Захарченко. Он создал явление, которое требует разгадки.
Эти народные хоры создавались в период, когда кругом всё хрустело, ломалось, когда шло разорение деревни, громоздились заводы, когда формировались батальоны для будущей войны. И в эти хоры исчезающие уклады — и крестьянский, и казачий, и церковный — торопились снести свои ценности. Как это было в пору, когда на Русь надвигались нашествия, и в монастыри уносили скрижали, рукописи, иконы, спасая их от пожаров и набегов. И в таком хоре, как Кубанский, сохранились эти ценности. И теперь, когда Кубань хочет возродить казачество, когда казачество опять стремится создать свой уклад, они из этой великой сокровищницы черпают свои энергии и сущности, свои казачьи поверья.
