Обычно его считают представителем прозападных сил, но это не совсем так. Известно, что он пошёл на сближение с Советским Союзом. Нам он предоставил заказы на металлургическую промышленность, на машиностроение, на газотранспортную сеть. Национализировал всё то, что принадлежало иностранным компаниям, в первую очередь, нефтяную отрасль. Он это смог сделать. Вы можете себе представить? Далее, он начал атомную программу. И если бы не исламская революция, вполне возможно, что у Ирана была бы атомная станция гораздо раньше, чем сейчас. Первый атомный реактор был уже у Ирана при шахе. Это очень важный момент. Уровень жизни, конечно, повышался. Нефтяные доходы шли в огромном количестве в страну. Он начал модернизировал армию, очень сильно изменил её. Он начал вкладывать деньги не просто в закупки современных вооружений, но и в постройку собственного ВПК. То есть в какой-то степени он предвосхитил то, что делал Саддам Хусейн.
Казалось бы, такому человеку должны были поставить золотой памятник. Но страна развивалась не сбалансированно. Деньги шли в приоритетные отрасли, а в те отрасли, которые отставали, сельское хозяйство, например, средства не выделялись. Крестьянская беднота от этого, конечно, не выигрывала. Поэтому она и стала впоследствии базой для брожения. Это была наиболее традиционная, наиболее консервативная часть общества, наименее затронутая всеми этими светскими колоссальными реформами.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Налицо был социальный перекос.
Дионис КАПТАРЬ. Да, и так бывает очень часто, когда страна развивается в быстром темпе… Нам надо об этом чётко помнить. В результате начался одновременный бунт бедноты и прозападных и либеральных сил. В 77-м году происходят массовые студенческие митинги. Они расстреливаются по приказу шаха. Это вызывает цепную реакцию: в память о погибших собираются новые митинги. В конечном итоге, уже в 78-м году в акциях и забастовках стало участвовать несколько миллионов человек.
Но шах не боялся их. Он думал, что крепко сидит на троне. Именно поэтому он сделал ошибочный ход — на пике народного недовольства уехал за границу, предоставив чрезвычайные полномочия военным, чтобы они расправились с митингом: мол, когда вы расправитесь, я вернусь. Он уезжает, а на его место из Франции приезжает Хомейни. Складывается патовая ситуация. Хомейни контролирует улицу, ставленники шаха контролируют спецслужбы и армию. Начались переговоры между Хомейни и армией. В результате которых в какой-то момент начальник Генерального штаба отказался защищать режим. После этого шаху сказали: возвращаться тебе некуда.
