Пора уже прямо сказать, что традиция не исчезла совсем из нашей жизни. Просто часто мы не узнаём её черты в окружающей нас действительности, даже городской. Самые мощные механизмы продолжают действовать, иногда заполняясь чужеродным содержанием в отсутствие знаний о своём. Проявляется это особенно зримо как раз в праздники, когда отодвигаются определённые рамки, «давящие» человека в будни. Стихийные народные драмы, возникающие на свадьбах, ряженье на Новый год (хотя у православной России в это время ещё пост) и на Святки… По большому счёту, люди чувствуют насущную необходимость подлинного народного праздника, и в этом – подтверждение самой природы фольклора: если существует песня, – то для того, чтобы петь за столом или в дороге, если хоровод – водить его на поляне (или уж асфальте), игра – играть в неё, пляска – плясать и т.д.
Виктор ВЛАСОВ. Почему попытки обращения к материалам традиционной народной культуры не всегда качественные?
Елена ЧЕШЕГОРОВА. Увы, не только не всегда качественные… Не всегда даже правомочные! И не добротные с точки зрения этнографической правды. Существуют десятки течений, которые тоже претендуют называться «фольклорными», руководители которых, создавая собственные авторские концепции, психотехники и т. п., выдают их своим адептам за факты подлинной этнокультуры. Помимо этих сект, традиционной культуре немало вредит попытка шоу-бизнеса «приручить» фольклор, основанный совершенно на иных сущностных стержнях, нежели массовая культура. Возникающие телепередачи типа «Играй, гармонь!» и «Эх, Семёновна!», ансамбли русской песни Н. Бабкиной, Н. Кадышевой и другие решают лишь задачу создания шоу, совершенно не учитывая комплексного характера народной культуры. Из этого следует, что у русских людей, изучающих и сохраняющих собственную культуру, куда больше общего с людьми других национальностей, сохранивших свои традиции, чем с русскими представителями массовой культуры. Кстати, частыми гостями фольклорно-этнографических фестивалей бывают казахские, марийские, мордовские, башкирские, татарские и другие коллективы, сохраняющие свою подлинную традицию.
Фольклористы постепенно осознают и самую неприятную для себя вещь: что сами воспитаны в массовой культуре, которую отвергают. Основным воспитателем масс является сегодня не школа, а телевиденье и сети, принадлежащие уже даже и не государству и решающее вовсе не проблемы гармоничного воспитания и развития личности. И фольклористы (в большинстве своём) также являются продуктами этого общества. Массовое сознание держит человека в плену куда хитрее, чем можно подумать. Вскрывается этот факт при столкновении фольклористов-практиков с учёными, искусствоведами и культурологами. Например, гордо показывая специалистам разделочную доску, на обороте которой старательно скопирован рисунок с мезенской, борецкой, ракульской, пермогорской или ещё какой старинной прялки, ожидают восторгов и похвал, – вот, мол, молодцы, продолжатели традиций… А слышат довольно унылое: «А какую задачу Вы ставили, когда копировали?»… И только через годы начинает слабо брезжить в сознании мысль при взгляде на прежний опыт: а с передачей-то цветов я, мягко говоря, подкачал… А композицию-то я нарушил, вырвав из всего рисунка только понравившийся фрагмент… Даже если линия, композиция и цвет верно скопированы, – я ведь перенёс рисунок с прялки (контактировавшей со льном и бывшей в своём культурном пространстве очень значимым объектом, закреплённым в определённых обрядах) – на разделочную доску, которая в лучшем случае «контактирует» с продуктами питания, а то и вовсе исключена из функционирования и гордо висит на стене, как знак моего самовыражения… Дырку на обоях закрывает!
