Кира вошла и остановилась, онемев. Эти небольшие тайные покои, к ее огромному облегчению, сохранились. Именно здесь она провела так много дней своего детства, мечтая, тоскуя, стремясь стать воином. К ее облегчению, здесь по-прежнему стояли скульптуры великих воинов, которые разжигали ее воображение, когда она была ребенком, пробудили в ней желание достичь величия. Через трещины в стенах лился солнечный свет, освещая саркофаги ее предков. Они лежали лицом вверх в камне, гордо глядя в небо широко раскрытыми глазами, словно даже смерть не пугала их. Они должны были находиться здесь тысячи лет. Эта комната должна была выдержать испытание временем.
«Сильная вещь – встреча с нашей собственной смертностью».
Кира развернулась, подняв свой жезл, напряженная, готовая к сражению. Она была потрясена, обнаружив, что здесь, в комнате вместе с ней, есть кто-то живой.
Но она расслабилась, когда узнала этого человека. Софтис Мудрый, историк Волиса.
Было так приятно видеть старое лицо. Он стоял всего в нескольких метрах от нее и выглядел намного старше. Софтис всегда казался старым, но сейчас он выглядел древним. Он стоял, сгорбившись, в своей мантии, опираясь на жезл, и, казалось, сильно постарел, если это возможно, после их последней встречи.
«Софтис».
Кира бросилась вперед, обняла старика и он слабо обнял ее в ответ. Ей казалось, словно к ней снова вернулась часть ее детства.
«Ты выжил», – сказала она, испытывая облегчение, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
Он кивнул, слабо улыбнувшись.
«Моя судьба», – ответил Софтис древним и хриплым голосом. – «Мое благословение и мое проклятие – выживать при любых условиях. Еще долго после смерти всех тех, кого я знал и любил».
Старик вздохнул.
«Они убили их всех», – продолжал он, качая головой, глядя на пол с грустью. – «Женщин и детей, молодых и старых, сильных и слабых. Они убили всех, кто остался в этом форте».
«Тролли?» – осторожно спросила Кира, хотя боялась задавать этот вопрос.
Софтис мрачно кивнул.
«Твой отец не мог этого предположить», – ответил он. – «По иронии судьбы, все, что осталось, – эти могилы».
Софтис сделал шаг вперед, хромая, пробежав рукой вдоль бронзовых скульптур, вдоль каменного саркофага.
«Они были великими мужчинами», – сказал он. – «Мужчины, на которых равнялись. Мужчины, чьи проблемы были такими же насущными в их времена, как и наши. Они были людьми доблести. Мужчины, которых мы должны помнить всегда».
Он повернулся к ней, его глаза сверкали.
