Порой, исповедовавшись отцу Сесилью, случалось так, что он пускался в откровения с сеньорой Мелу, и после этого на душе у него становилось даже легче. Ей он поверял горькой правды куда больше, чем отцу Сесилью.
Обычно он производит вскрытие в резиновых перчатках – совсем недавнее и весьма полезное технологическое нововведение. Со своими перчатками он обходится очень бережно – каждый день моет их с мылом и водой, протирает спиртовым раствором двуйодной ртути. Но сейчас он не решается их достать. Мария Каштру может подумать, что, надев перчатки, он выкажет брезгливость к телу ее мужа. Так что в данном случае лучше все проделать по старинке – голыми руками.
Но прежде надо заменить липкую бумажную ленту от мух. Мухи – сущий бич Португалии с ее климатом. Это неисчислимые полчища разносчиков всякой заразы. И он с неизменным постоянством меняет эти скрученные спиралью желтые ленты, подвешенные в прозекторских.
– Простите, – обращается он к Марии Каштру, – но гигиена, порядок и формальности прежде всего.
Он берет стул, предназначавшийся для нее, устанавливает его под свисающей с потолка использованной лентой, взбирается на стул, снимает ленту, облепленную жирными дохлыми мухами, и заменяет ее новой – блестящей и клейкой.
Мария Каштру молча наблюдает за ним.
Он глядит со стула на секционный стол. Они еще никогда не казались такими большими – трупы. Стол сработан так, чтобы на нем могли поместиться даже самые крупные тела, что верно, то верно. И все, как одно, обнаженные. Но есть еще кое-что. Частица живого существа под названием душа – она весит двадцать один грамм, согласно результатам опытов американского врача Дункана Макдугала[36], – что удивительно, заполняет определенный объем пространства, как громкий голос. Без нее тело как бы скукоживается. И происходит это до того, как оно, начиная разлагаться, вздувается.
Чего как будто нельзя сказать о теле Рафаэла Каштру: должно быть, это результат воздействия холода и встряски во время путешествия в чемодане. Когда Эузебью приходит на работу, его обычно встречают сестры Мортиш. Старшая, Алгор, охлаждает трупы до температуры окружающего воздуха; Ливор, средняя, искусно разукрашивает тела в свои любимые цвета: верхнюю часть – в желтовато-серый, а нижнюю, куда отливает кровь, – в багрово-красный; ну и Ригор, младшая, придает телам жесткость, чтобы у них не сломались кости при нагрузке на конечности. Эти сестры-вековухи и впрямь мастерицы – вытворять такие художества с трупами, коим несть числа!
