Жизнь, полную веселья:
Мы ночью спим в лесу густом,
Нам бури, ветер ни-почем.
Что ночь – то новоселье.
Меркурий, наш веселый бог,
Нас научил всему, как мог.
Мы нынче у попов кутим,
А завтра – в путь дорогу.
Что нам не надобно самим,
То жертвуем мы Богу.
И только сочный виноград |
У нас в башках забродит – [
Мы поднимаем целый ад, |
И нам тогда сам черт не брат,!
И все вверх дном заходить.!
И стон зарезанных отцов,!
И матерей напрасный зов,
И вой детей, и женщин крики!
Для нас приятнее музыки.
О, как они страшно визжать под ножем!
Как кровь у них бьется из горла ручьем!..
А нас веселят их кривлянья и муки: '
В глазах у вас красно, в крови у нас руки.
Когда ж придет мой смертный час –
Палач, кончай скорее!
Друзья! всех петля вздернет нас:
Кутите ж веселее!
Глоток на дорогу скорее вина!
Ура! ай люли! смерть на людях красна!
Швейцер. Уж ночь, а атамана еще нет.
Рацман. А обещал ровно в восемь вернуться к нам.
Швейцер. Уж не случилось ли с ним чего дурного? Товарищи, мы все сожжем тогда, и умертвим всех, даже грудных младенцев[53].
Шпигельберг(отводит Рацмана в сторону). На пару слов, Рацман.
Шварц(Гримму). Не разослать ли шпионов.
Гримм. И, полно. Он верно хочет смастерить какую-нибудь штуку, так что нам завидно будет.
Швейцер. Попал пальцем в небо, черт возьми! Он расстался с нами, кажется, не с таким видом, чтоб мастерить штуки. Позабыл, что ли, как он нам там в степи наказывал?– «Кто хотя одну репу украдет с поля – и я это узнаю – не будь я Моором, если тот не оставит головы своей». Здесь, братец, поживы не будет.
Рацман(тихо Шпигельбергу). Да чего ты хочешь – говори толком.
Шпигельберг. Тс! Тс! – Не знаю, что у нас за понятия о свободе: день-деньской, как волы, не выходим из упряжи, а в то же время разглагольствуем о независимости. Мне это не по нутру.
Швейцер(Гримму). Что там еще затевает эта пустая голова?
Рацман(тихо Шпигельбергу). Ты говоришь об атамане?
Шпигельберг. Тс! Тс! – У него везде есть уши. Атаман, говоришь ты? Кто его поставил над нами атаманом? Не самовольно ли он присвоил себе этот титул, принадлежащий мне по праву? – Как! затем, что ли, мы ставим жизнь на карту, затем переносим щелчки от судьбы, чтоб иметь счастье быть рабами раба? – рабами, когда мы могли бы быть господами? Клянусь Богом, Рацман, мне это было не по-нутру!
Швейцер(прочим). Да, небось, ты герой – в лягушек бросать каменья. Один звук его носа, когда он сморкается, в состоянии загнать тебя в мышиную щелку.
Шпигельберг(Рацману).
