Франц. Выпей-ка это вино! Что? – не решаешься? Так признавайся же сейчас: что ты подсыпал в вино?
Даниэль. Оборони Господи! что вы! я – в вино?
Франц. Яду подсыпал ты в вино. Ты бледен, как снег! Признавайся, признавайся! Кто дал его тебе? не правда ли – граф? граф дал тебе его?
Даниэль. Граф? Бог свидетель, граф мне ничего не давал.
Франц(наступает на него). Я тебя; буду душить пока ты посинеешь, седой обманщик! Ничего? А что у вас за шашни? Он и ты и Амалия? И о чем вы все шепчетесь? Признавайся: какие тайны он тебе поверил.
Даниэль. Бог свидетель, он никаких тайн не поверял мне.
Франц. Ты еще запираешься? Что за замыслы вы там строите, чтоб отправить меня на тот свет? Ну, говори: вы хотели задавить меня во время сна? подговаривали цирюльника меня зарезать, когда стану бриться? приготовляли мне успокоение в вине или шоколаде… Признавайся, признавайся!.. Или в супе задумали попотчивать меня вечным сном? Признавайся: я все знаю.
Даниэль. Да отступится от меня Бог, если я не говорю вам чистейшей правды.
Франц. На этот раз я тебе прощаю. Но я готов прозакладывать свою голову, если он не давал тебе денег, не пожимал руки твоей сильнее обыкновенного, хоть так например, как жмут своим старинным знакомцам.
Даниэль. Никогда, милостивый граф. Франц. Не говорил ли он, например, что-знает тебя? что ты его также должен знать? что когда-нибудь спадет завеса с глаз твоих? что… Как! неужели он никогда не говорил тебе чего-нибудь подобного?
Даниэль. Ни словечка.
Франц. Что известные обстоятельства его принуждают… что часто приходится надевать маску, чтоб обмануть врагов… что он отомстит за себя, жестоко отомстит.
Даниэль. И не пикнул обо всем этом.
Франц. Как! ничего подобного? Подумай хорошенько. Что он знал покойного барина – особенно коротко знал? что он любил его, очень любил, как сын любил?
Даниэль. Кое-что в этом роде я, кажется, слышал от него…
Франц(побледнев). Так он в самом-деле говорил? Ну, так рассказывай же поскорее! Не говорил ли он, что я брат его?
Даниэль(пораженный). Что, милостивый граф? Нет, этого он не говорил. Но когда барышня водила его по галерее – я в это время обмахивал пыль с рамок – он вдруг остановился[49] перед портретом покойного барина, будто громом пораженный. Тогда барышня указала на этот портрет и сказала: «редкий человек!» – «Да, редкий человек!» – отвечал он, утирая глаза.
Франц. Слушай, Даниэль! Ты знаешь,! для тебя я был всегда милостивым господином: я кормил, одевал тебя, щадил, сколько мог, твою слабую старость,!
