— Отче, — обратился Великий князь к митрополиту, когда его армия уже закрепилась у ворот и заняла детинец. — Ступай на кафедру и поспрашивай, кто из местных бояр да купцов против меня выступал.
— Нужно ли? — Повел бровью Алексий. — Ты их казнить удумал?
— Они выступили против Великого князя и хана. Как мне с ними поступать? По головке гладить да поить за одним столом с собой?
— Негоже вступать на престол в крови, — нахмурился митрополит.
— Если Святая церковь поддержит Великого князя в борьбе со смутьянами да бунтовщиками, то я, в благодарность, пожертвую ей десятую часть от всего, что удастся конфисковать.
— Пятую.
— Отче, вы же не купец. Не пристало вам торговаться. Я сказал — десятую, значит десятую. Если же вы не согласитесь на мои условия, то я сам стану искать врагов и не пожертвую Святой церкви ничего. Ведь получится, что она занимается укрывательством врагов моих и я, лишь по глубокой вере своей, не обрушу на нее гнев свой.
— Кхм, — поперхнулся митрополит.
— Кроме того, получив десятую часть, Святая церковь сможет избавиться и от своих врагов. Я сильно дознаваться не стану в том, виновен боярин или нет. Но сильно не наглей. На пять честных врагов не более одного мнимого. А лучше одного на десяток. И да, мастеровых каких, торговых, или иных людей дела под удар не подводи. Понял ли ты меня?
— Как не понять, — усмехнулся Алексий.
— И не смотри на меня так. Дело, прежде всего. Я мог бы дать тебе больше, но это дурной путь. Пагубный. Как ты заметил, я и сам в золоте не купаюсь, да и не стремлюсь к этому. Пока княжество живет бедно. И мы должны прикладывать все усилия к его развитию и благополучию. Оба. Ибо даже сотая доля с бедняка и богача отличается как день и ночь. Голод и нищета — вот наши самые главные и лютые враги. А пока не будет должно развитого хозяйства, этого нам не добиться. А на него нужны деньги. Немалые притом. Кроме того, если я дам тебе больше, то настрою против тебя и церкви людей, в особенности чернь. Ой, не думаю, что Святую церковь устроит такое положение. А ну как чернь взбунтуется и пойдет громить храмы? Пока войско подойдет — священников перебьют, а храмы пограбят и сожгут. Не лучший вариант, согласись. Десятина — и так предел. Мы даже хану платим в пять раз меньше.
— Я понимаю, — кивнул митрополит после небольшой паузы. — И не осуждаю. Но угрожать мне своим гневом не нужно. Я, — подчеркнул Алексий, — на твоей стороне.
— Хорошо. Извини. Этот город меня злит и выводит из равновесия. К тому же я не люблю воевать. От войны одни разорения. А мне Всевышний не для опустошения княжество вручил.
