– Даст Бог, переживем эту войну,– сказал поляк.
Чтобы не вызывать подозрения со стороны полицаев, осуществляющих проверки; Ежи поселил ребят в одном из сараев, стоявших на подворье. С утра до вечера все вчетвером трудились на подворье, делая продуктовые заготовки для лагеря. Вечером после ужина беседовали. Ежи с интересом слушал рассказы парней о довоенной жизни. Периодически он привозил из города немецкие газеты, в которых была информация о ситуации на фронтах.
– Немцы теснят наших, а мы тут на природе отдыхаем, – с горечью говорил Сергей.
– А что ты предлагаешь? – спрашивал Дима.
– Пробираться к фронтовой полосе, к нашим войскам.
– Куда пробираться? Ты хоть представляешь: где мы, а где наша армия?
– Всё равно надо к линии фронта идти, может, где партизанский отряд встретим, будем бить врага.
– Да нас через версту первый же патруль сцапает и назад в лагерь вернет, или расстреляет.
– Ваня, ты то, что скажешь? – спрашивал Сергей, ища поддержку в словах друга.
– К родным хочется: к маме, к сестрам, – говорил Иван; и слёзы наворачивались на глазах.
Ежи слышал разговоры ребят. Он только вздыхал и тихо говорил: «Сынки, не время сейчас. Вам еще жить надо». И они ждали. Ждали и постоянно обсуждали, как правильно поступить, когда придет то самое время.
Глава VII
Так прошла зима и наступила весна 1942 года. Теперь немцы требовали от польских фермеров не только заготовки для лагеря, но и провиант для фронта. В марте Ежи привез из лагеря еще двух русских: Алексея и Михаила. Обоим было по 18 лет. Высокие, худющие, с впалыми глазами. Дело было к вечеру; Ежи накормил вновь прибывших и отправил отдыхать. Наутро обнаружили, что этих двоих и след простыл.
Ежи отправился их искать, а к обеду вернулся с двумя полицаями. Они долго по очереди расспрашивали Ивана, Сергея и Дмитрия; известно ли им, куда могли податься эти двое. Один из полицаев был поляк, по-русски совсем не говорил. Второй же говорил на русском без какого-либо акцента, при этом свободно изъясняясь на польском. Иван предположил, что он скорее русский. Когда первый полицай с Ежи зашли в дом, этот второй остался во дворе.
– Курит кто? – спросил он, протянув пачку папирос.
Ребята переглянулись.
– Ну а я закурю, однако. Эх, зря вы всё это затеяли. Куда тут бежать? Чем вам, однако, на ферме плохо? Опять в лагерь, в карьер захотелось… – сплюнув, с особой горечью произнес он последнюю фразу.
– Никуда мы не бежали, – ответил Сергей.
– Вы то да, а вот товарищи ваши… А спросят со всех, однако.
