– Какая родная кровь? Ты о чём?
Лена с удивлением смотрела на него. В его глазах был немой вопрос. Она покачала головой и негромко сказала:
– Так ты и правда, не знал? И не знаешь? Ну и тупые вы мужики…
Алексей с ужасом забормотал:
– Ты хочешь сказать… Ты хочешь сказать…
Она перебила его:
– Да, я хочу сказать, что Таня – твоя дочь! Или ты забыл? – И со злостью сказала, как выдохнула. – Раз – не пидорас! Забыл?
Он отчаянно замотал головой. С внезапно охватившим его ужасом, прошептал:
– Нет, нет! Этого не может быть! Понимаешь? Не может быть!!!
Елена усмехнулась.
– Ещё как может! Кому же знать, если не мне?
Он рывком открыл дверцу машины, но остался сидеть в ней. Голова шла кругом. Как будто не молоточки, а молоты, кузнечные молоты, стучали по вискам. «Таня – дочь? Таня – моя дочь? Но этого не может быть? Просто: НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!» Они молчали. Сколько времени прошло, Лёшка не знал. Он вообще не мог сосредоточиться, не мог собраться с мыслями. Они расползались в разные стороны на какие-то молекулы или атомы (чёрт их знает!) и не могли сложиться не то, что в какую-то фразу, даже в слово! Казалось, он теряет рассудок.
Наконец заговорила Лена.
– А я, глядя на твои влюблённые в Таню глаза, решила, что знаешь. По крайней мере, догадываешься. Теперь вижу: ошибалась. Но с этой любовью ведь всё равно никуда не деться. – Она пожала плечами. – Знал – не знал, ничего не попишешь: родная кровь – она и есть родная.
Лёшка начал потихоньку приходить в себя и попытался ухватиться за соломинку. Он обрёл дар речи.
– А почему ты так уверена? Да и по срокам, насколько я помню, не сходится. Таня семимесячной родилась. Сроки-то не совпадают.
Лена рассердилась.
– Говорю же, тупые вы, мужики! Семимесячной! – Передразнила она его с издёвкой. – Нормальной она родилась! Нор-маль-ной! Через девять месяцев после той нашей ночи в Бабушаре она и родилась! А с Толей у нас тогда на Кавказе почти ничего не было. Я-то знала от кого забеременела! Что ж мне оставалось делать? Выбора не было. Тогда, ко времени родов, Толя удачно для меня на стажировку во Владивосток уехал. Вот я и объявила, что Танюшка семимесячной родилась! В роддоме на всякий случай договорилась, женщина женщину всегда поймёт! Хотя это и не понадобилось. Анатолий из плавания только через месяц приехал – поди, разбери, какой она родилась! Насчёт Лизы не знаю. Может, и поняла она что-то, да промолчала. Если и заподозрила что, виду не подала. Я от разговора с ней на эту тему уходила, и она деликатничала. Я боялась только, что вдруг на тебя ребёнок похож будет. Пронесло. А ты… я ж говорю, только не обижайся, тупые вы, мужики, в этих делах. Но, – она улыбнулась, – есть боженька на свете, есть. Из роддома её отец родной забирал! Да и имя Таня ты ей дал. Не помнишь? Вот так-то!
