Вот той ночью час и пробил. Тогда он и решил: чему быть – того не миновать. Весь мир пропал. Была только она, Лена. Руки нежно гладили её плечи, шею, легко теребили шелковистые волосы, а губы скользили по губам, глазам, мочке уха, голубоватой строчке артерии на тонкой шее. Лену не покидало возбуждение, она тяжело дышала, всё теснее прижимаясь к Алексею. Он медленно раздел её, мгновенно обнажился сам, и они упали на широкую и мягкую кровать. Алексей крепко сжал её в объятиях, и Лена подалась ему навстречу. Вперёд! Только вперёд! Только слиться в едином порыве. И она тихо охнула, почувствовав его в себе. Дальше… дальше счастье закончилось. Елена безмолвно лежала под ним без движения, и полностью отдав себя его власти… Прикрытые глаза и… никаких эмоций, никаких движений, ни единого звука. Так внезапно охвативший Алексея порыв и буйство чувств покинули его. Он вдруг вспомнил всё: Тольку, Лизу, где он и кто с ним. Молча стиснув зубы, он продолжал своё мужское дело, уже злясь и на себя и на неподвижно лежащую под ним женщину. Настигший его всплеск энергии ничего не изменил, и он продолжил без удовольствия свои телодвижения. И только услышав её слабый стон и легкое движение тела, скатился с неё, вспотевший, тяжело дыша и не испытывая никакого удовлетворения и удовольствия от происшедшего. Были только разочарование и злость. И на неё, и на себя. «За что боролись… Сбылось. Сволочь я… – И тут же. – А она в постели никакая. Никогда бы не подумал». Лена молча лежала рядом. Потом повернулась к Лёшке, прижалась, шепнула:
– Тебе было плохо? – И не дожидаясь ответа, поцеловала его в висок и добавила: – А мне хорошо, очень хорошо.
Что было делать? Лёшка обнял её, погладил, нежно провёл губами по её глазам. Соврал:
– Ну что ты? Мне тоже было очень хорошо.
На самом деле ему было очень плохо.
Скоро очарование южной ночи прошло. Через час они оделись. Лена стала совсем другой. Казалось, она была в прострации.
– Что же мы наделали? Что наделали? – беспрестанно повторяла она.
Алексей молчал. Потом, когда Елена окончательно достала его своей истерикой, жёстко сказал:
– Ладно, перестань. Раз – не пидорас!
У неё округлились глаза.
– Что, что? – ошарашено, спросила она. – Что ты сказал?
– Поговорка такая есть. Один раз не считается. Забудь. Этого не было и не будет больше никогда. Мы оба согрешили, сподличали, оба мучаемся. Мне было хорошо с тобой, – снова соврал он. – Но это никогда не повторится. – Он помолчал. – Если честно, ты сама знаешь, что с первого дня знакомства мы оба догадывались, что когда-нибудь это случится. Только боялись в этом признаться. Так что не надо лукавить и врать себе. Теперь случилось. Понимаешь, это уже сучилось (он сделал ударение на этом «уже»), значит, уже прошло. И никогда не повторится. Поэтому – забудь. Не было ничего. Собирайся, пошли в аэропорт. Автобус не подадут, пешком мы с тобой минут сорок плентохаться будем, ещё успеть бы на регистрацию. – Он дружелюбно посмотрел на неё, обнял. – Мы были и остаёмся друзьями, очень близкими друзьями. – Он поцеловал её в губы. – Это всё, пошли.
