Первая мировая война ХХ в. стала поворотом в истории капсистемы: она во многом изменила отношения центра и периферии, тип капиталистической экспансии, стратегию как буржуазии, так и антисистемных сил, соотношение сил между государством и господствующими классами, между капиталом и трудом. В ней со всей очевидностью выявились значение, сила и – порой – бессилие тайных межгосударственных союзов, теневых политических структур (например, Комитета имперской защиты Великобритании 1906-1914 гг. – неподконтрольной парламенту структуры) и того, что неудачно именуют «мировой закулисой» (Ленин называл это «международным переплетением клик финансового капитала»). Война 1914-1918 гг. привела к серьезнейшим изменениям в управлении экономическими и общественно-политическими процессами, способствовала социальной интеграции развитых обществ, заложила основы welfare state, фундамент развития корпораций, профсоюзов и отчасти даже организованной преступности; она резко ускорила развитие техники, прежде всего военной. Война 1914-1918 гг. была первой, в которой массовая «индустриализированная» пропаганда играла важнейшую роль. Нелишне напомнить, что СМИ всех великих держав очень быстро убедили население и даже оппозиционные партии в том, что они стали жертвой агрессии; правительства представили своих противников как угрозу державности, а левые партии (России и Германии) страны – своих противников как угрозу революции.
Иными словами, Первая мировая перенагружена как историческим содержанием, так и историческими последствиями. Увы: несмотря на это у нас до сих пор она известна недостаточно, воспринимается скорее как некая архаика, мало относящаяся к историческому ХХ веку и, уж тем более, к нашим дням.
В настоящей статье я хочу предложить читателю «взгляд с высоты» на Первую мировую войну и, самое главное, на механизм ее возникновения, сопоставив системные и субъектные факторы этого процесса. Но сначала – пояснение, что такое системные и субъектные факторы.
У нас часто говорят о другой паре – «объективные» факторы versus «субъективные». Под первыми разумеют социально-экономические предпосылки, массовые процессы, классы; под вторыми – наличие организаций и структур, их интересы и цели. Противопоставление это носит ошибочный характер, оно стихийно или намеренно скрывает реальность и ее главных действующих лиц, объективно выступая чем-то вроде криптоматики.
Противопоставление «объективный – субъективный» закрепилось с «легкой руки» Ленина – большого практика, но не слишком сильного теоретика и даже логика (о последнем, помимо прочего, свидетельствует «четверка» по логике – единственная в гимназическом дипломе). «Субъективный» означает нечто относящееся к внутренним переживаниям и представлениям субъекта, причем только индивидуального. Представления коллективного субъекта, обусловленные его интересами и реализующиеся им в качестве его воли – это что угодно, но не субъективный фактор; это уже фактор субъектный, а затем – системный, т. е. системно-субъектный. Классовый интерес – это что, нечто субъективное или все же объективное? По-моему, объективнее не бывает. Субъективное – это частно-индивидуализированный элемент субъектного, причем последнее не менее объективно, чем системное. Организации, выражающие и реализующие классовые интересы – это что, субъективный фактор? Если некая сила воплощает в концентрированном виде долгосрочные и целостные характеристики класса или системы, представляет их, действует на их основе – это не объективный фактор? Что же тогда объективный?
