– Бегите! – рявкнул я и саданул верзилу ногой по крестцу.
Тот взвыл и скорчился, словно зародыш.
Позади наверху распахнулось окно, и возмущенный женский голос чем-то пригрозил по-латышски. Я разобрал лишь слово «милиция».
Непонятно, на что рассчитывали эти двое в таком месте – двор сквозной, с двух сторон окна.
Долго не раздумывая, пустился я в отход. Помнится, когда был помоложе, бегал стометровку за одиннадцать с половиной. Теперь форма не та, но попробуйте меня поймать в только что проработанном квартале.
Перевалившись через решетку, я обернулся и увидел, как перепачканная голубая курточка мелькнула на фоне строительного забора и скрылась за углом. Одно за другим распахивались окна во двор, и жильцы возбужденно переговаривались.
Бегом я пересек двор, в подворотне перешел на шаг и, степенно выйдя на Стрелниеку, сел в машину. На всякий случай дал хорошего газку и ушел зигзагом по Гайля-Паэглес-Дзирнаву, свернул на бывшую Горького, ныне Вальдемара, и покатил домой.
Конечно, узнай Командор о моем рыцарском поведении, да еще в намеченном квадрате, мне придется солоно. Но узнать ему, надеюсь, неоткуда.
Увлекшись воспоминаниями, я едва не проскочил правый поворот с Вальдемара на Ханзас. Эта невнимательность уже ни в какие ворота не лезет; хотя два последующих поворота тоже годятся, но этот путь самый удобный. Останавливаюсь на красный свет и включаю правый поворотник. Я почти приехал, но и довспоминать осталось самую малость.
На другой день после стычки я снова крутился в квадрате, хотя формально, после инцидента, должен был огибать его за версту. Но те двое уже в больнице и выпишутся не скоро, а встречи с особой в голубой куртке я ничуть не опасался, скорее наоборот.
Около часу дня решил малость расслабиться и заглянул в магазинчик на углу Кирова и Паэглес, где есть отдел игрушек. Мне нравится толкаться возле прилавков с игрушками, разглядывать вездеходы, пугачи, пупсов и прочую ерунду. Хотя при нынешнем кризисе любые прилавки скудеют не по дням, а по часам. Я мог бы при случае скупить этот магазинчик на корню, но не для кого, кроме как для себя. Известное дело, если жизнь чего-нибудь недодала, потом уже не наверстаешь. Впрочем, зато я могу совершенно свободно и в любых пределах удовлетворять свою страсть к мороженому. На ученом жаргоне это именуется гиперкомпенсацией.
В кофейном подвальчике на Кирова мороженого не оказалось. По ходу революционных преобразований все меньше радостей остается на долю простого человека, выбор игрушек на глазах уменьшается, пломбир с перебоями. И направился я в кафе «Айнава», что в парке на берегу канала. Сделал небольшой крюк, чтобы зайти в аптеку на пяти углах, где иногда можно купить мяту, девясил и тому подобное. Никаких травок мне не досталось, зато встретил Алину.
