Ловлю себя на слове «домой». У меня же нет дома, и никогда не было. Любое мое жилье временное и казенное. Но именно так подумалось, возвращаюсь домой, и мелькнуло видение Алины в халатике, с ногами забравшейся на диван, помешивающей чай в фаянсовой кружке. Что это мне вдруг стало мерещиться, дивлюсь я сам себе.
В «Карате» служат только те, у кого нет ни родителей, ни жен, ни детей, иначе просто быть не может. Об этом каждого заранее жестко предупреждают. А то, что у нас не увольняют по собственному желанию, понятно без всяких предупреждений. Нашему брату из нашей компании выход один – в дерюжный спецмешок. Мне вовсе не хочется поздравлений от Командора, я не спешу стать Иван Иванычем и сгореть где-нибудь в спецпечурке на военной базе, оставив после себя лишь горстку жирного пепла и две револьверные пули.
Впереди обозначается прогал, там дорога выходит из леса. Восемнадцать-пятьдесят пять, синие треугольнички. Кажется, укладываюсь во время точнехонько, что будет, конечно же, замечено и оценено.
Вон он, треугольничек, «Жигули» с зажженными подфарниками, стоят впритирку к обочине. А чуть дальше второй треугольничек, это моя родимая «восьмерка», вымытая и дозаправленная, как полагается.
Отпираю дверцу, плюхаюсь боком на сиденье, расстегиваю и стаскиваю бахилы, которые кидаю наземь, чтобы ребята из «Жигулей» их забрали, когда уеду. В машине тепло, они заботливо прогрели ее перед моим приходом. На правом сиденье лежит пакет, из него я вынимаю термос с кофе, плитку шоколада и завернутые в фольгу две пиццы, еще не совсем остывшие.
Молодцы таллинцы, стараются, как для родного. Оно, конечно, предусмотрено инструкциями, но нигде ведь не записано, что шоколад должен быть «Люкс», а еда – свежей и теплой. Только насчет вмятины я все равно доложу, вы уж, ребятки, не обессудьте.
Жуя пиццу и прихлебывая крепкий кофе, начинаю вполне чувствовать, до чего вымотался за день. Ладно, скоро придет второе дыхание. До Риги отсюда чуть меньше трехсот километров, сущие мелочи.
Долго рассиживаться мне здесь не полагается. Перекусил, чуток отогрелся, пора и честь знать. Завожу двигатель и трогаюсь, на прощание перемигнувшись подфарниками с ребятами в «Жигулях».
Судя по атласу, я должен доехать до Ристи, оттуда шестнадцать километров на юг по 27-му шоссе, а там боковушечкой переберусь на двенадцатую магистраль. Это будет где-то без четверти восемь, и тогда к одиннадцати, самое позднее, я буду в Риге. А ближе к полуночи у Алины. Видимо, я настолько отупел, что сейчас не могу себе представить Алину иначе, как помешивающей в кружке чай.
