Нельзя сказать, что страсти затихли. Теперь, в зале аукциона, десятки глаз прикованы к стрелке, медленно движущейся по большому циферблату. Служители вкатывают на тележках цветы, образцы партии тюльпанов, предлагаемой покупателям. На скамьях — оптовики, хозяева крупнейших магазинов. Перед каждым на столе — кнопка. Задумал свою цену — не зевай, жми кнопку, как только стрелка достигнет нужной тебе цифры, останови ее, останови раньше других! Если никто не даст больше, товар твой. Стрелка, постояв мгновение, идет дальше. Задержи ее, если можешь заплатить дороже! Не можешь — жди, моли бога, чтобы твоя цена была последней. Щелчок! Значит, ты вышел из игры, товар достанется твоему сопернику.
Говорят, все меньше покупателей бывает на майских аукционах. Коммерсанты помельче разоряются. Оптовики ворочают миллионами, торгуют цветами по всей стране и еще больше их отправляют за границу: в грузовиках и вагонах — в страны Европы, в самолетах — за океан.
Я пытаюсь представить себе атмосферу аукциона, душную, тяжелую от жадности, от ненависти к противнику. Испарину на лбах, потные пальцы, тянущиеся к кнопке. И цветы на тележках, чистые лепестки, доверчиво открытые людям…
Из оранжереи выходит коренастый мужчина в белом халате, шагает нам навстречу:
— Добрый день, — говорит он. — Что господам угодно?
Ничего, мы просто гуляем.
— Цветы сегодня не продаем.
Однако минут десять мы беседуем. В стеклянном городке выводят разные южные растения, но главная культура — тюльпаны. В оранжереях они цветут круглый год. В поле луковицы высаживают осенью, а летом, после цветения, их выкапывают, хранят в закрытом помещении, сушат там, очищают. И снова вывозят в поле. Луковица постоянно обновляется, тюльпан ведь многолетний.
— Ручной цветок, господа, более послушного не сыскать! Посудите сами!
Загибая пальцы, он перечисляет достоинства тюльпанов. Дольше всех цветет — целый месяц. Дольше всех, срезанный, держится в воде. Богатство оттенков — рекордное…
Мы прощаемся, и Герард вкладывает ему в руку монету.
— У нас в Голландии, — объясняет мне Марта, — принято за все платить.
Снова стрелка спидометра ползет к ста, снова сливаются в месиво мачты и фабричные трубы, вонботы и цепочки автомашин, ножницами смыкаются автострады и виадуки, веером расправляются каналы.
Здесь, на самой «палубе», у сурового моря, стянулось больше половины населения страны, перевалившего за двенадцать миллионов. Чего ради? Отчасти ответ нам дал стеклянный город. Да, область угрожаемая, но зато плодородная — нет лучше земель в Голландии, чем польдеры.
