Неужели он был прав? Неужели поход в Землю Крови –окажется непосильным испытанием даже для него? Шёл ли он сейчас на верную смерть? И вёл ли за собой всех остальных?
У него не оставалось выбора, кроме как проверить это на деле. Гувейн был где-то на горизонте, и пока он оставался там, Тор и подумать не мог о том, чтобы повернуть обратно.
Они плыли на всех парусах, но до земли было ещё далеко и заняться им было особо нечем. В тягучей тишине Рис сидел на палубе и держал в объятьях Селезию, Элден пристроился рядом с Индрой и попытался положить руку ей на плечо, что она нехотя разрешила, О'Коннор полировал свой лук, а Матус – кистень, а Тор тем временем вертел в руках Меч Мёртвых и рассматривал древние мелкие узоры на его загадочной рукояти. Он снова подумал о Гувейне и нахмурился. Был ли он сейчас в безопасности?
Рис, сидевший рядом с Торгрином, откашлялся.
"Старик, – начал он, когда Тор поднял глаза, – мы с тобой побывали во многих передрягах – все и не сосчитать – но я редко видел тебя таким озабоченным, как сейчас. Отпусти горестные мысли и очисти ум для предстоящей битвы. Я знаю, что ты волнуешься за Эйнджел. Мы все тоже переживаем. Но для неё есть лекарство, и мы найдём его. А Гувейн… как бы трудно нам не пришлось, мы найдём и его тоже. Мы с тобой".
Тор был очень тронут и благодарен другу за поддержку.
"Ты прав, дружище", – ответил он. "Ум воина должен быть всегда ясным".
Рис вздохнул.
"В юности, – продолжил Рис после долгой паузы, – моей единственной мечтой было вступить в Легион. Я так этого хотел, что даже ощущал это чувство на вкус. Я ночами не спал, фантазируя об этом. Представлял себя в доспехах, с оружием… Но мой отец, Король, сказал мне, что я не смогу туда вступить, пока не докажу, что достоин".
Тор с удивлением посмотрел на друга. Он прежде не слышал этой истории.
"Но я всегда думал, что место в Легионе досталось тебе просто по происхождению. В конце концов, ты же сын Короля".
Рис покачал головой.
"Именно поэтому мне было сложнее всех", – ответил Рис. "Он хотел, чтобы я сам заслужил его, наравне с остальными, но требовал от меня гораздо большего мастерства, чем от обычного члена Легиона. Мои вступительные испытания были вдвое сложнее стандартных. Что бы я ни делал, для него я всегда был недостаточно хорош".
Рис вздохнул.
"Я боролся с этим, как мог, и ненавидел отца. Я бы мог понять, если бы просто не имел привилегий, но то, через что он заставил меня пройти, было несправедливо. Он мне тогда казался тираном, не пускавшим меня к моей главной цели".
