Бокбу ощутил в себе прилив решимости. Если ему не удалось спасти свой народ, он должен был хотя бы спасти Гвендолин.
Он с трудом откашлялся, прочищая горло, и заговорил.
"Она уплыла обратно за море", – уверенно солгал он.
Надзиратель усмехнулся, глядя сверху вниз, взял длинный кинжал с изогнутым концом и вонзил его Бокбу между рёбер.
Бокбу завопил, когда кинжал проворачиваясь вонзался всё глубже. Он чувствовал, что лезвие разрывает всё у него внутри.
"Из тебя плохо лжец", – сказал надзиратель. "Мы нашли остатки их сожжённых кораблей. Как бы она смогла снова выйти в море?"
Боку визжал, кровь лилась у него изо рта, но он твёрдо решил молчать.
"Я спрошу тебя ещё раз", – повторил имперец. "Куда она пошла? Где они прячутся? Её соплеменников нет среди мертвецов, и мы уже обыскали твою деревню и все окрестные пещеры. Их нигде нет. Скажи мне, где они, и я убью тебя быстро".
Боль Боку была невообразимой, но он сцепил зубы и тряс головой, глотая текущие по щекам слёзы, не намеренный выдавать Гвендолин. Невероятным усилием ему удалось плюнуть, и он удовлетворённо смотрел, как кровь из его рта брызнула надзирателю в глаза.
Разъярённый надзиратель обеими руками схватился за свой кинжал-отвёртку, вытащил её и Бокбу из бока и с размаху вонзил ему в грудь. Муки Бокбу стали ещё ужасней, а имперец со всей силы давил на рукоять и проворачивал лезвие вглубь. Бокбу чувствовал, как крошатся под натиском его кости, и боль стала такой, что даже он не смог её вынести. Он готов был на всё, лишь бы это прекратить. На всё что угодно.
"Прошу тебя!", – простонал Бокбу.
"Говори!" – ответил надзиратель.
"Пустыня…" – вырвалось у Бокбу помимо его воли. "Великая Пустошь. Клянусь тебе! Клянусь!"
Бокбу рыдал от стыда за то, что выдал друзей. Он больше всего на свете хотел их защитить, но боль была такой невыносимой, что что он потерял над собой контроль и не смог мыслить ясно.
Наконец, имперец прекратил пытку и удовлетворённо ухмыльнулся.
"И я тебя верю", – сказал он. "Но, вынужден огорчить – тебя это всё равно не спасёт".
Несколько имперских солдат встали вокруг него, вытащили кинжалы, и Бокбу почувствовал, как множество лезвий одновременно впиваются в его тело и наполняют болью каждую клетку.
Наконец, он перешёл черту и расслабился. Долгожданная смерть пришла за ним.
Но, прежде чем он покинул мир живых и воссоединился с предками и вошёл в поток света, он успел в последний раз подумать:
Прости меня, Гвендолин. Я тебя предал. Я тебя предал.
