Лорна боролась с судьбой, чувствуя, что эта борьба лишает ее силы. Она ощущала, как внутри нее бушует эпическое сражение духов, и она сражалась с силами, с которыми не должна была сражаться. Это были опасные силы. Силы, которые могли убить ее. В конце концов, к судьбе не стоит относиться несерьезно.
Сражаясь, Лорна чувствовала, что жизнь Дункана висит на волоске. Наконец, она упала в изнеможении, тяжело дыша, и в этот миг к ней пришел ответ: это была одновременно и победа, и поражение. Жизнь Дункана будет продлена, но не надолго. Ему будет позволено принять участие в одном последнем сражении, снова увидеть лицо своей дочери, своей настоящей дочери, умереть в ее руках. По крайней мере, это что-то.
Лорна тряслась, ей было плохо, она была потрясена силами, с которыми боролась. Ее ладони горели и, наконец, появилась вспышка, чувство, непохожее ни на что прежде, и сила этого отбросила ее. Она опустилась на спину в нескольких футах от Дункана.
Мерк быстро поднял ее, и она, слабая, сидела на коленях, в холодном поту.
В нескольких ярдах Дункан лежал, не шевелясь, а Лорна была потрясена магией того, что она призвала.
«Миледи, что случилось?» – спросил Энвин.
Лорна старалась очистить свой разум, найти слова.
Эйдан молча вышел вперед и отчаянно встал перед ней.
«Мой отец будет жить?» – умолял он. – «Пожалуйста, скажите мне».
Лорна, теряя сознания от истощения, призвала на помощь энергию, чтобы слабо кивнуть в ответ прямо перед тем, как упасть.
«Он будет жить, мальчик», – сказала она. – «Но недолго».
Эйдану было стыдно, но, как бы он ни пытался, он не мог перестать плакать. Он ушел в дальний конец лагеря, в пещеру на окраине поля, в надежде остаться один, не желая, чтобы другие мужчины видели его слезы. Только Снежок сидел у его ног, скуля. Эйдан хотел бы остановить слезы, но не мог, потрясенный горем из-за раны отца.
«Он будет жить, но недолго».
Слова Лорны эхом раздавались у него в голове, и Эйдан хотел бы их стереть. Он отдал бы что угодно за то, чтобы его отец жил вечно.
Закрыв голову руками, Эйдан тихо плакал. Он проигрывал в своей голове тот момент, когда Ра в облике его сестры пронзил его отца. Эйдан галопом скакал вниз с холма, бросил кинжал и не дал Ра нанести удар второй раз. Тем не менее, все равно было слишком поздно. Почему он не мог прибыть на несколько минут раньше?
Эйдан винил себя. Если бы только он скакал быстрее, возможно, его отец не умирал бы в эту минуту. Эйдану казалось, что он как раз достиг того возраста, когда они с отцом могли понять друг друга как отец – сына, как мужчина – мужчину. И только он начал узнавать отца, как его отбирают.
