Был нелегким путь.
И в домишко попросился
К Зое заглянуть…
Было видно – издалече
Довелось шагать.
В предпасхальный добрый вечер
Трудно отказать.
Да и выпили легонько —
Тоже не секрет.
И шепнул сержант тихонько:
«Две минуты, дед…»
И от деда отвернулся,
Смотрит на часы.
Старый путник улыбнулся
Лишь себе в усы.
В заколоченной светлице
Время не терял.
«Что, устала?» – он девице
Только и сказал…
Стрелка ходиков качнулась,
И запел сверчок,
И стоялица очнулась —
Канул старичок.
А в больнице врач несмело
У нее спросил:
«Что же ты, голубка, ела?» —
«Голубь приносил…»
И какой диагноз ставить?
С чудом-то свяжись:
Ни убавить, ни прибавить:
«Зоя» – это «жизнь».
Знает правду про стоянье
Весь самарский край.
Но хранит свое молчанье
Отче Николай…
Вечная присяга
Среди предательства и лжи,
Неправых дел и произвола,
Во тьме духовного раскола
Храните чистоту души…
Среди российского холста
Фальшиво выписаны маски —
В самих себе ищите краски
Живого вечного Христа…
Среди торговцев и менял,
Прикованных навеки к ларю,
Никто присяги Государю
Пока еще не отменял…
Ода гурьевской каше…
Создана крепостным
Захаром Кузьминым,
поваром графа Д. Гурьева
Нет, не совру, не приукрашу,
А сидя с ложкою в руке,
Восславлю гурьевскую кашу,
Что на топленом молоке…
По виду что – одна обманка,
Рецепт не стоит и рубля:
Поочередно пенки, манка
И сверху крошки миндаля…
Но ей хвала не за гляденье:
Вы с полуложки, на лету,
Поймете: каша – объеденье!
И тает манною во рту…
Отведав блюда с русской сказкой,
Уж не оставит мысль одна:
Мужицкой этой каши графской
Тарелку вычерпать до дна…
Люблю, признаться, кухню нашу,
Народ кормившую века —
Восславлю гурьевскую кашу
И с ней простого мужика!
Хочу…
Держусь покуда на плаву,
В потоке дней не унываю —
С надеждой новую главу
Любви и жизни открываю…
Хочу сначала все начать,
Чтоб дней помчались вереницы —
Тебя, как книгу, прочитать
И перелистывать страницы…
Душно…
Мне душно в серости рутины,
В однообразье тусклых дней,
Где запах подпола и тины
От часа к часу все сильней…
Мне душно от телеэкрана,
Откуда льются боль и бред,
Как натощак, проснувшись рано,
От пары крепких сигарет…
Мне душно в немоте и боли,
Среди торговцев всех мастей,
От злой тоски по вольной воле,
И от бездарности властей…
Мне душно от призывов лживых,
От грязных душ и потных рук,
И без улыбок нефальшивых
Друзей ушедших и подруг…
Мне душно в атмосфере зоны,
Где быдлом делают людей,
От позабывших про законы
Марионеточных судей…
Мне душно от скотов и хамов,
Которых также носит свет,
От пустоты печальных храмов,
