И сейчас, похоже, у нее отказали мозги. А у меня, как назло, не было ни одной даже самой захудалой идеи. Что же делать? Отчаянье пронзило меня ледяным стержнем, но вдруг парень, сам того не ведая, подсказал мне выход. Он остановился и нетерпеливо сообщил мне, что ему надо «отлить». Я кивнула, прикусив от радости губу и не веря своему счастью.
Дождавшись, когда он скроется в прихожей, я на цыпочках пробралась вслед за ним и прислушалась. Сердце отчаянно колотилось, и от волнения было трудно дышать. Страшно даже подумать, что он со мной сделает, если все провалится! Я приблизилась к туалету. Как со мной это обычно бывает, в моей голове что-то щелкнуло, и я очень кстати вспомнила, что возле гардероба, где мы раздевались, стоял приоткрытый ящик с инструментом. Я на цыпочках метнулась по коридору к этому ящику, выудила молоток и секундой позже продела топорище в ручку туалетной двери и закрепила на косяке. Ну все! Теперь попробуй выйти без посторонней помощи, урод проклятый!
Так. Теперь Янка и ее страстный партнер. Я достала из сапога баллончик «Пуко», то есть «Рико» – в данную минуту это не имело значения, – и, держа палец на разбрызгивателе, вихрем ворвалась в спальню. В первый же момент я поняла, что не опоздала. Он еще только снимал с нее свитер. Недолго думая я шлепнула сапогом (который почему-то оказался в моей левой руке) по блестевшему передо мной лысому затылку, а потом хлестнула пахучей струей по изумленным непонимающим глазам. Парень дико заорал, схватившись за лицо, а я с каким-то садистским наслаждением влила еще солидную порцию освежителя прямо в его разинутый рот. Вот так! Чтобы уж наверняка.
Схватив вялую подругу за шею, я погнала ее в коридор, подбадривая сзади дружескими пинками. Вслед нам несся пьяный вой и душераздирающий кашель. У вешалки к Янке вернулось сознание. Мы в мгновение ока впрыгнули в сапоги, схватили верхнюю одежду и попытались открыть входную дверь, как вдруг из туалета раздался стук и выкрики с требованием объяснить, что это за шутки. Мы молча мучили замок, с опаской оглядываясь на сотрясающуюся от мощных ударов туалетную дверь.
– Наверно, на ключ закрыли, – проклацала зубами бледная до синевы Янка. – Все! Дохлый номер! Давай его выпустим! А то хуже будет!
Узник из туалета, матерясь через каждый слог, подтвердил, что будет хуже.
– Окно! – выдохнула я и потащила ее на кухню.
Замороженные створки окна с трудом, но все же поддались, и мы вывалились через подоконник в снежный сугроб. Из дома нам вслед неслась брань на два голоса (один голос приглушенный, другой визгливый, постоянно прерывающийся кашлем) и красочные описания, что с нами сделают, когда поймают. Пугаться всех этих изощрений было уже некогда. Мы лезли по глубокому снегу в противоположную от калитки сторону. Я отчетливо помнила, что собака лаяла где-то в районе калитки. Значит, нам туда не надо. Лучше как-нибудь через забор.
