И наша «армия» множилась, нас понимали и поддерживали уже довольно многие. А все ли у нас стопроцентно получалось? Конечно, нет. Было много случаев проигранных боев… Было немало творческих несообразностей и забавностей, когда внестильные самодеятельные решения, казалось бы, интересные сами по себе, никак «не строили» в общем облике улицы или квартала. Всего хватало, на войне – как на войне… Но на том этапе наш градостроительный совет, включивший в свой состав немало людей, разделявших идею защиты внешностной самости города, всё долгое противостояние не только выиграл, но и заставил всех новых застройщиков прислушаться к себе, учитывать нашу смелую охранительную силу.
… Откуда нам было знать, что через десять лет новый российский градостроительный кодекс нанесет нам тяжелейший удар, буквально обезоружит нас и вырвет почву из-под ног? Откуда нам было знать, что в новой России вопросам защиты исторических городов и самому их статусу не будет придаваться никакого значения? Могли ли мы предполагать, что в старинной, прославленной своими памятниками истории и культуры, создавшей еще в XVII веке свою архитектурную школу Ярославии, историческими будут признаны лишь всего-навсего… три города? Что даже древние и славнейшие Переславль и Углич будут лишены этого статуса? Этого знать мы не могли и самоотверженно вели свои едва не каждодневные «бои местного значения». Мы были честными солдатами Наследия и сражались за него. И даже при всех своих неудачах и неумениях много смогли сохранить. И гость, понимающий в «градоведении», мог с полным согласием повторить слова Уильяма Брумфилда: «Красота города даже при всей его немощи преследовала меня…»
На тот период нам казалось, что мы преодолели один из труднейших перекрестков любой городской судьбы – конфликт голой пользы с желанием красоты. Ведь нами двигало не что иное, как любовь, а она всегда умеет усматривать нечто более высокое, чем польза, а именно – Ценность. И коль она самой своей сутью предназначена для бессмертия, то ее самопожертвование не может остаться бесполезным! Так мы чувствовали и понимали.
А еще мы уже понимали, что цивилизация XX века, которую поднимали и несли на щите все наши оппоненты, понимается ими в первую очередь и главным образом как торжество техники. Торжество «метража» жилплощади, торжество однообразных тиражированных решений, и, в конкретном месте в конкретное время с отчаянной храбростью малограмотных новичков, старались противостоять этим откровенно убогим принципам. Нам хотелось крикнуть на всю Россию, что человеку кроме теплого санузла еще и красота его дома надобна… Что без этого он страшно скудеет душой. Что без этого он лучшее человеческое в себе обедняет…
