Элиза открыла рот, словно собиралась продолжить свою песенку… но потом резко закрыла его, словно с запозданием осознала его слова.
— Что натворил Пэйтон?!
— Он пришел в мой дом прошлой ночью и заявил, что я не могу взяться за эту работу, а когда я послал его нахрен, сказал, что удвоит, утроит, помножит на сто сумму, которую платит мне твой отце.
— Зачем ему это? — пробормотала Элиза, будто ей даже в голову не приходили эти «зачем».
— Потому что таких как я допускают даже до ремонта ваших домов и машин, садовых работ. — Так, он снова заводился. — Для таких, как вы, мы — пустое место. Очередная вещь, которой можно распоряжаться по своей прихоти…
— Это абсолютная неправда!
Акс зашипел прежде, чем успел сдержать себя:
— Да ладно? Хочешь узнать, как мой отец погиб во время набегов? Так я с удовольствием расскажу, ведь ты так, мать его, хочешь поговорить. Мой отец погиб, потому что аристократы, на которых он работал, закрылись от персонала и плотников в убежище. И когда пришли лессеры, то всех отбросов перебили, хотя в убежище им бы хватило места. Они долбились в проклятую дверь, умоляли, чтобы их впустили, но твои сородичи бросили их на верную смерть. Вот как погиб единственный близкий мне человек. И то же самое отношение заставило твоего паскудного кузена считать, что он может купить меня; то же отношение позволяет тебя читать мне морали о честности и при этом морочить мне голову сказками о твоих отношениях с тем профессором.
Повисла длинная, напряженная пауза.
А потом Элиза прокашлялась.
— Я искренне сожалею о твоей потере. Это невообразимая трагедия.
Он резко рассмеялся.
— Ты записала эти слова на семинаре по горю? Или фраза из твоего исследования «Как Утешить Низшие Слои Населения»?
Элиза скрестила руки на груди, просто смотря на него. И чем дольше она смотрела, тем сильнее ему хотелось отвернуться и уйти.
Акс не понимал, что заставило его остаться.
— Не думаю, что у нас что-то получится, — пробормотала она.
— Да, ты права. И, наверное, это единственное, в чем я с тобой соглашусь.
Когда она отвернулась от него, Акс с усилием проигнорировал ее идеальный профиль. Но потом Элиза снова открыла рот… и послала его в нокаут.
Хотя и пальцем к нему не прикоснулась.
— Макияж был для тебя. Не для него. И, мои поздравления, ты уволен. Желаю и дальше купаться в шовинизме и ханжеском предубеждении. Очевидно, что тебе не занимать ни того, ни другого.
И на этой ноте, она ушла, вздернув подбородок. Словно была здесь хозяйкой. Разумеется….
