***
Сердце Элизы гулко билось в груди, пока она прохаживалась туда-сюда по серым и белым мраморным плиткам в фойе. Отец оставил ее, отправившись вместе с дядей на встречу в другой части города. Дворецкий и персонал бесшумно трудились в задней части дома… и значит, их невозможно было отыскать, учитывая площадь фамильного особняка в двадцать пять тысяч квадратных футов. А тетя была наверху, в своей постели.
Посмотрев на французские часы из золоченой бронзы на выпуклом столике возле парадной двери, она следом проверила время на ручных часах. Потом повернулась к антикварному зеркалу рядом с собой и окинула взглядом волнистое отражение. Искажение, казалось, соответствовало ее состоянию. Она не знала, что делает, что собиралась сказать.
Поправив воротник кашемирового свитера, Элиза убедилась, что широкие слаксы от Донны Каран ровно сидели на ее бедрах. Туфли были без изысков, простые балетки от Тори Бёрч.
Она хотела бы надеть джинсы, но отец не одобрял такую одежду.
Словно их дом — это загородный клуб с соответствующим дресс-кодом…
Элиза нахмурилась, услышав дребезжание. Ее телефон на режиме вибрации трещал возле часов, и она бросилась к мобильному.
Это был Трой…
Масштабный гром пронесся по широкому фойе, чья-то сильная рука долбила по дверному молотку.
Она положила телефон, проигнорировав звонок, чувствуя, что это знак свыше.
Сердце в груди пропустило удар… а потом Элиза подскочила, когда из библиотеки вышел дворецкий.
— О, я сама, — сказала она ему с — хотелось надеяться — непринужденной улыбкой. — Не беспокойся.
Доджен затормозил, как дрессированная собака, разрываясь между чувством долга и прямым приказом.
— Все нормально, — сказала Элиза. — Возвращайся к более важным делам.
Мужчина замешкался на мгновение, его глаза приклеились к большой медной ручке, словно перед уходом он должен был хотя бы мысленно представить, как открывает дверь. Потом он поклонился ей и вернулся к полировке/уборке пыли/осмотру или чем он там занимался.
Элиза сделала глубокий вдох и открыла тяжелую дверь. Собравшись с духом, она подняла взгляд…
— О, Боже!
Акс был в той же одежде, в которой приходил на собеседование, водолазка и простые черные брюки все также шикарно сидели на нем. Волосы те же — густые, черные, коротко стриженные. Лицо оставалось таким же неотразимым и жестким.
Но у него шла кровь.
Под левым глазом или даже чуть левее был порез, из которого сочилась кровь. Также назревал синяк, покрасневшая кожа на скуле опухала.
