Отношение наших людей (93-й дивизии) к четникам было удивительно благожелательным. Комбаты справедливо полагали, что при шестидесяти активных штыках в батальоне следует принимать помощь у кого угодно, — и принимали. Общее отношение к партизанским расправам было неодобрительным, хотя все смутно понимали, что это — линия также и нашего большого начальства. Вскоре пришли указания Военного Совета. Оставленные без внимания четники Раковича подумали и ушли на Юг — к англичанам, высадившимся в Греции.
Особое, чисто сербское, православное русофильство было чрезвычайно распространено в четнических низах. Ориентация на единоверную Россию им, националистам, казалась естественней любви к заморским англо-саксам. Вряд ли Драже удалось бы повернуть против нас свое войско. В официальных документах он солидаризировался с Красной Армией. Мне передали воззвание, подписанное четническим комендантом Белой Церкви, известным вешателем. Оно ставило «войско» под Главнокомандование Красной Армии, в связи с ее приближением. Следовали лозунги типа: «Да здравствует король!». «Да здравствует СССР!».
Со стороны партизанского командования наблюдалось стремление наговорить на четников пакостей побольше — в особенности по линии их отношения к России.
Итог: четников выжили и выбросили.
Армия
Это была великолепная армия — чистая телом, — несмотря на густую зараженность сифилисом, чистая духом — без денщиков, без ППЖ, без орденов (их чеканил наш Монетный двор — в очередь с нашими орденами; поступать в Югославию они стали в самом конце войны).
В ноябре я видел часовых — в шинель завернутых, без сапог на мерзлый асфальт поставленных. Дуя на пальцы, они выстаивали по три часа.
Помню плакат в Панчево:
«Немцы, жители города Панчево, отравили вином 9 солдат Красной Армии. В ответ на это расстреляно 230 немцев — жителей Панчева».
Дальше шел список. Он открывался Мюллером — председателем культурбунда, бургомистром, бывшими эсэсовцами и т. д. Одиннадцатым в списке шел Гросс — трактирщик. Его фамилию сопровождало лаконическое замечание — «большой фашист», затем шли еще шестнадцать немцев со столь же краткими характеристиками. Наконец двести двадцать три немца, о которых было сказано только то, что они являются жителями города Панчево. В конце стояло:
«Предупреждаем всех немцев, что впредь за каждого отравленного красноармейца или партизана будет расстреливаться не 30, а 100 человек».
Жестокость партизан отмечалась в низовых политдонесениях. При пресечении — партизаны подчинялись безропотно. Впрочем, немцы также расстреливали в Сербии по сотне жителей за одного убитого солдата.
