— Что на третье? — нетерпеливо спросил Егор Егорович. — Планы на гусеводство можете без меня делать. Да и толку-то что в них? Вот через таких, как вы, у нас в кладовке ничего нет!
— Как так нет? — удивился толстомордый и помахал меню, как доказательством. — У всех бы столько блюд было, как у нас. Тут, в Москве, можно покушать всласть. Так вот, значит, на первое второе гуся с гречневой кашей, а на второе баранье седло.
— Третье второе тоже будет? — язвительно спросил Егор Егорович.
— Обязательно будет!.. Значит, после второго второго дайте нам осетрины с хреном.
— Может быть севрюги? Севрюга дороже, но вкуснее.
— Давайте севрюги, раз вкуснее, — одобрил толстомордый. — Кто говорит о деньгах? У нас в СССР денег у всех куры не клюют… Так, так. Потом, значит, можно перейти к пельменям. По-советски после севрюги всегда пельмени надо кушать… Товарищ официант, а почему вы не записываете заказа?
— Профессиональная память, — с полупоклоном, как иностранцу, ответил Егор Егорович.
— Это хорошо! — похвалил толстомордый. — Сразу видно, наш советский официант. За границей не то. Там нет хороших специалистов. Вот был я пару месяцев тому назад в Швеции. Так там официанты записывают в блокнот. Скажешь «суп», запишут «суп». Между прочим, борща в Швеции нет. Куда им!..
— А как у них меню? — заинтересовался Егор Егорович.
— Меню ничего. Сколько у них кушаньев, я не считал. Но у вас меню солиднее, золотые буквы и все другое. У нас в СССР все лучше. Так и должно быть. Так вот, дайте нам после пельменей блины с грибами. Ну, конечно, еще один графин водочки к этому времени… Большой графин!.. Товарищи, а может быть вместо блинов с грибами кулебяки скушаем?.. Кулебяка, э-э-э-э-э…
Толстомордый еще долго разжигал свой аппетит, выбирал все новые и новые блюда, причмокивал губами, лицо его покрылось испариной и стало походить на намазанный маслом блин. Егор же Егорович стоял во внимательной позе, перекинув через руку салфетку, и ожидал, когда, наконец, он сможет удивить.
Почему ему вдруг захотелось насмеяться над этими четырьмя, Егор Егорович не знает и поныне. Может быть, в его неясную официантскую душу закралось подозрение, что эти четыре провинциальных туза у себя дома в ресторанах пользуясь своей властью, никогда не давали официантам на чай, и Егор Егоровича охватила жажда мести за поруганные лучшие чувства своих коллег. Может быть, этот толстомордый Герой Социалистического Труда своим сытым и самодовольным видом напоминал Егору Егоровичу о главных причинах продовольственных затруднений. Может быть, Егор Егорович стал жертвой гипнотического воздействия какого-нибудь иностранного шпиона, или этот самый иностранный диверсант пробрался на четвереньках на кухню и подсыпал Егору Егоровичу в борщ некий специальный порошок. Все может быть. Но, не вдаваясь в тонкости человеческой психологии или в особенности коварных методов иностранных разведок, а касаясь только фактов, надо сказать, что Егор Егоровича буквально охватил как бы экстаз непревзойденного лакейского хамства. И когда толстомордый, наконец, закрыл меню, Егор Егорович, подобострастно улыбаясь, склонил перед ним голову и сказал:
