— Так ты скучаешь, потому что у тебя умерла теща? — окончив хохотать, еще более пискливо спрашивал «белый». — Чего же ты скучаешь? Чего?.. Чего?.. Ну скажи, чего?..
Это был кульминационный пункт. Потом следовала развязка.
— Да потому я скучаю, — говорил «рыжий», — что пока моя теща была жива, я еще надеялся, что она умрет. А теперь, когда моя дорогая теща померла, я боюсь, что она воскреснет!
Оба брата Ложкиных начинали дико, словно голодные шакалы, хохотать. В публике царило уныние и недоумение. Но находились, разумеется, и такие утонченные знатоки юмора в публике, которым становилось смешно — они ржали, реготали и плакали от смеха.
Отдав скудную дань разговорному жанру и тем оправдав приставку к своему клоунскому титулу «буффонадные», Ложкины принимались смешить публику старыми, как само цирковое искусство, приемами.
«Белый» бил колотушкой «рыжего» и у «рыжего» брызгали струи из глаз, зажигалась лампочка в носу. Потом «рыжий» брат давал «белому» братцу коленкой под вышитое, улыбающееся солнце. Затем «рыжий» терял штаны, оставаясь в дамских кружевных панталонах, и убегал прятаться в публику. В заключение «рыжий» садился верхом на «белого» и, нахлестывая его, уезжал с арены. Вот и все, чем Хомутов и Кудий Ложкины служили святому искусству и зарабатывали себе на кусок хлеба.
Конечно, особого ущерба для циркового искусства не было бы, если бы Ложкины, вместо ветхозаветного реприза с тещей, взяли и рассказали один из тех анекдотов, которые они сами иногда рассказывали за кулисами. Но с другой стороны, почему бы это так, вдруг, ни с того ни с сего, после тридцати пяти лет с тещей, они бы взяли да и начали рассказывать на арене анекдот о любовнике под кроватью? Да и не надо это было. Поработав в одном цирке четыре-пять недель, Ложкины ехали в другой город, и пока они через несколько лет возвращались в прежние веси, публика забывала реплику с тещей и слушала ее, как новую. Зачем было придумывать новое? Зачем было ломать золотую традицию?
Так себе и жили лжебратья, пока в каких-то высоких учреждениях не решили заняться приближением клоунады к современности и злободневности. Клоунов начали вызывать в Москву на переработку их номеров. Вызвали и Ложкиных.
И предстали братья Ложкины перед просмотровой комиссией. Комиссия состояла из доктора-психолога, профессора марксизма-ленинизма, троих писателей с блудливыми глазами и представителя от общественности — директора районного вытрезвителя.
