— По поводу?
— Нового сотрудника берем, — он хмыкнул и перешел на многозначительный шепот, — сотрудни-ЦУ!
Вован знал ВСЕ. Не сам, конечно, разузнал — насвистели болтухи-геи из раздела распространения на втором этаже, с которыми он любил курить на лестнице, проявляя таким образом свою «терпимость». Чувство сопричастности придавало Вовану ощущение собственной значимости и давало, как ему казалось, право называть меня «сестренкой».
— Ничего себе так… — Вован с усмешкой подмигнул и умчался в сороковую комнату, из-за двери которой вкусно пахнуло едой и алкоголем.
Ясно было только одно — Вована на корпоративную, хоть и маленькую, пьянку просто так не заманишь. То есть, пожрать на халяву он, вне сомнений, был не дурак, но не в субботний же вечер на работе. И выпить он — не лыком шит, но не в тесном же рабочем кругу, где водки отродясь не покупали… разве что кампари. Но к кампари Вована не подпускали. После того памятного вечера, когда он выжрал всю бутылку через соломинку. Тихо и чинно. Почти благородно. Хватились только, когда он облевал шубу подруги начальника фото-отдела.
Не-е-е-ет, тут пахло чем-то совсем иным. Пахло травой. Вот уж поистине ахиллесова пята Вована! Поглядев в раздумье на шампанское в руках, решительно пнула дверь ногой, я тоже хотела еды и алкоголя.
Я сидела сбоку стола, нагло пила коньяк (надо же как-то согреться!) закусывала неполезными бутербродами с финской салями и рассматривала женщину напротив. Она жала руки каким-то приходящим людям, редакторам и обозревателям, и казалась мне такой худой и такой высокой. Вся в черном, словно итальянская вдова мафиози, с массивным профилем вызывающе семитского носа и такой же фамилией. Я не увидела тебя в тот день, это произошло много дней спустя. Через пару месяцев, когда из «новой сотрудницы» ты уже давно перешла в сотрудники постоянные.
Ты вошла в комнату и сказала требовательно:
— Мне нужен свой адрес. Кто этим занимается?
— Пчхи… — я все-таки умудрилась простудиться, — Это ко мне…
— Мне нужен адрес… — сказала ты, я помню твои узнающие глаза. Такое выражение бывает, когда два заинтересованных друг другом человека понимают, что интерес их обоюден. Ты оглядела меня с головы до ног, задержав взгляд на распухшем носе. Я помню, как это выбесило меня.
— Вообще-то… — нарочито тщательно высморкалась я, — Мой рабочий день закончился в семь.
Это, конечно, был вызов. Довольно беспомощный, но все же. Ты взглянула на часы. На свои наручные часы, под ремешком которых у тебя чесалось запястье мелкими пузырьками раздражения. На те самые часы, которые ты потом будешь снимать, и класть на тумбочку перед соитием со мной. Те самые часы, которые ты, в конце концов, забудешь в какой-то снятой на сутки гостинице.
