Весь народ наш архаище
Забегай скорее в круг!
Расстегни реммену бляху,
Рассупнивай рубаху,
И порты сымай с себяху
Доставай свой самотык!
Девку голую лови-ка,
И в кусты её вали-ка,
Сунь же девке самотыка!
Уж куды сувать привык.
Ночь сегодня - ночь святая
Вся священная такая,
В ней таинственность большая,
От заката до утра.
Славим в эту ночь Купалу,
Или может быть... Ярилу.
Иль каку другую силу?..
Мне запомнить бы пора...
Только в мыслях сумбурище
А внутри кипит кровища,
Рядом голых девок тыща
Не запомнить ни шиша.
Чрез костер большой сигаю.
В речку быструю ныряю.
Девку красную хватаю.
Веселись моя душа!
В темноте охочут охи,
Под кустами слышны вздохи,
Всё в интимной суматохе.
Ночь сегодня хороша!
Чем ближе мы с Пивасей подходили, тем больше открывалось моему взору, между стволов огромных деревьев: Мускулистые юноши, и красивые молодые девушки, в чем мать родила, водили в лесу хороводы, скакали через костры в спокойную лесную реку, плясали, и убегали подальше в лес, откуда доносились сладострастные стоны и вздохи. Поскольку от костров убегая в лес, местные бежали в том числе и в нашу сторону, - я наступил на чей-то белеющий на земле зад, но извинится не успел. Пивася, сжимая мою руку своей горячей ладонью, все влекла меня вперед.
Выйдя к костру, Пивася без смущения с полным сознанием собственной красоты, скинула с себя вышиванку, и шароюбку. Я офигел, и застыл, глядя на её выдающиеся достоинства, по которым соблазнительно метались светотени от пламени костра. Пивася показала мне знаком, чтоб я тоже разделся. Ну чего... Стесняться было не ко времени. Пусть знают, что не обмельчали хоботами козацкие потомки! Я стянул с себя куртку и майку, сбросил с ног говонодавы и штаны. И гордо восстал перед Пивасей, во всех смыслах. Она глядя на мою могучую мужскую красоту, только восхищенно охнула.
Пивася тем временем зачерпнула, из стоящей рядом с костром бочки какой-то жидкости в ковшик, сорвала росший рядом у дерева мухомор, и подошла ко мне.
- Выпей это, мой лыцарь, - сказала Пивася, - и закуси чудо-грибом.
Я поднес ковшик к лицу, оттуда пахнуло какой-то спиртной брагой. Глаза мои все время тянуло вниз, смотреть на Пивасини перси, а для того чтоб выпить нужно было закинуть голову. Совместить оба дела было нелегко, но я справился. Мухомор на вкус тоже оказался ничего. В глазах у меня слегка поплыло. А Пивася начла пританцовывая, и делая завлекательные движения, медленно отступать, заманивая меня в ходящий вокруг костра хоровод.
