— Мистер Мортис, время посещений ограничено, — говори он, но его голо, на удивление, звучит мягко. — Пациентке… вашей дочери нужен отдых.
Я только и делаю, что отдыхаю.
— Могу я остаться с ней еще на какое-то время? — с мольбой отзывается папа, вновь крепко сжимая мою руку.
— К сожалению, это невозможно, — качает головой доктор. — Нужно провести кое-какие стандартные процедуры.
— Вам известно, кто я?
— Само собой, мистер Мортис. Ваша должность не дает никаких привилегий относительно посещения. У нас строгие правила. По-моему, вы сами настаивали на этом.
— Да, — отец раздраженно взмахивает рукой.
Доктор чуть улыбается.
— Все будет в порядке. Приходите завтра.
— Конечно же, я приду завтра, — бурчит папа и поворачивается ко мне. Его губы дрожат, когда он тянет их в улыбке. — Детка, мне нужно идти. Но завтра я навещу тебя, утром! — он воодушевляется от собственных слов. — Оливия очень хочет увидеться с тобой. Ты не против, если мы придем вместе?
Я сдвигаю брови, озадачиваясь кое-чем.
— Кто такая Оливия?
Папа теряется.
— Она… моя новая жена.
Я открываю рот в беззвучном: «Ооо».
Выходит, что мои родители разведены… Замечательно.
— Ладно, — я вяло киваю. — Пусть приходит.
Папа сияет на моих глазах.
— Спасибо, детка, — на мгновение он прижимается потрескавшимися губами к тыльной стороне моей ладони. — До завтра, — поднимаясь с кресла, целует меня в макушку и вместе с доктором покидает палату.
Меня оставляют одну. Наконец-то.
Это неописуемое чувство — когда ты дышишь одиночеством. Вбираешь в себя с воздухом каждую частичку свободы и выдыхаешь все проблемы. Хотя бы на время, чтобы потом снова позволить чужим словам блуждать в твоей голове, и снова чувствовать себя тяжело.
А пока я наслаждаюсь в компании самой себя. Даже не знаю, откуда у меня такие чувства, и откуда они мне знакомы. Возможно, до аварии я тоже была такой? Или наоборот — общительной? Была ли я… нежной или все же дерзкой? Любила ли читать? Какую музыку предпочитала? Нравилось ли мне ходить в кино? Что, в конце концов, делало меня счастливой?
И какую роль в моей жизни «до» играл загадочный Росс?
Эйден
Еще никогда за всю свою жизнь я не чувствовал себя паршивее, чем сейчас.
Даже когда расставался с Джейн прошлым летом.
Тогда я подсознательно был убежден в том, что мы еще встретимся.
Так и вышло.
Я потерял ее. Затем обрел. И вновь потерял.
Наши отношения — ну чем не американские горки? Дикие, сумасшедшие, непредсказуемые.
Но сейчас я сломлен и потерян.
